В прокат вышел якутский хоррор «Ичии», и это стало отличным поводом для беседы с режиссером Костасом Марсааном. Его дебютный триллер «Мой убийца» стал первым фильмом якутского кинематографа, который попал в широкий российский прокат. Новый фильм «Ичии» будет показан не только в России, но и по всему миру. Режиссер расскажет о связи якутской мифологии и творчеством Говарда Лавкрафта, а также о том, как мистика из фильма перекочевала в реальную жизнь.
К. Никонова: Как правильно ударение в названии фильма: «Ичии» или «Иччи»? В фильме я слышала оба варианта.
К. Марсаан: Правильное произношение – «Ичии». Но городские жители, включая ребенка в фильме, произносят это слово неправильно как «Иччи». Это показывает, что они находятся вне своей среды.
К. Никонова: Это было сделано специально?
К. Марсаан: Не специально, просто ребенок был русскоязычным. Но в этом есть интересный штрих, характерный для городских жителей.
К. Никонова: Вы уже дали много интервью. Какой был самый странный вопрос о якутском кино, который вам задавали?
К. Марсаан: Один из самых странных вопросов: «Почему вы не снимаете на русском языке?»
К. Никонова: И что вы ответили?
К. Марсаан: Я спросил: «Почему в Москве не снимают на английском языке?» Это смешной вопрос. Некоторые считают, что так прокат будет шире, но для якутского кино это не первоочередная задача. Оно ориентировано в первую очередь на якутского зрителя.
К. Никонова: Ваш фильм будет в мировом прокате. Вы такую задачу ставили перед собой?
К. Марсаан: Почему бы и нет? Корейские и японские фильмы попадают в международный прокат без необходимости снимать на английском. Дубляж решает многие проблемы.
К. Никонова: Вы не шокированы тем, что фильм будет показывать за границей?
К. Марсаан: Нет, это результат работы, и что-то удивительное не было. Прокат только начался, и отзывы показывают, что фильм нашел отклик у зрителей.
К. Никонова: Беспокойство не вселялось, что российский зритель не поймет вашу мистическую интерпретацию?
К. Марсаан: Мы все прошли через язычество, и у всех народов есть свой пласт культуры. Возможно, этот фильм пробуждает какую-то древнюю память.
К. Никонова: Я начала смотреть якутское кино и была поражена фильмом «Пугало». Как литература, например, повлияла на ваше творчество? Есть ли следы ужасов в «Ичии»?
К. Марсаан: Я люблю творчество Говарда Лавкрафта. Считаю, что ни одна экранизация его работ не может передать ту атмосферу, которую он создает. Это связано с нагнетанием неизвестности и атмосферой, что мне очень близко. Эта связь напоминает якутскую мифологию.
К. Никонова: Есть ли ощущение, что якутское кино за границей ценится больше, чем в России?
К. Марсаан: Да, иностранные кинофестивали первыми открыли якутское кино. Интерес к нему в России пришел позже, но теперь такая последовательность интересна.
К. Никонова: Я слышала, что известные личности, такие как Ксения Собчак, интересовались якутским кино. Как вы к этому относитесь?
К. Марсаан: Это радует! Такой интерес повышает общую аудиторию.
К. Никонова: Когда вы закончили съемки фильма?
К. Марсаан: В 2018 году.
К. Никонова: Не боялись, что фильм потеряет актуальность за три года?
К. Марсаан: У нас было много мистических совпадений. Фильм сам выбрал момент для выхода. Мы планировали премьеру в 2020, но пандемия отложила ее. В 2021 году фильм съездил на кинофестивали, а мы оставались в Якутске. Наконец, фильм вышел на большой экран, и произошло это в Санкт-Петербурге, который тоже имеет свою мистическую ауру.
К. Никонова: Что вы делали во время карантина?
К. Марсаан: Я успел поставить оперу и балет. Так что находился в творческом процессе, несмотря на самоизоляцию.