В России впервые принят закон о сокращении эмиссии парниковых газов, который, к сожалению, оказался пустышкой. На прошлой неделе Госдума в третьем чтении приняла закон «Об ограничении выбросов парниковых газов». Некоторые депутаты заверяют, что этот закон создаст условия для бизнеса, позволяя реализовывать климатические проекты, которые якобы приблизят Россию к выполнению Парижского соглашения. Однако об ограничении выбросов парниковых газов речь идет лишь в названии документа, так как он не ведет к реальному снижению эмиссий.
Меры по ограничению выбросов в законе отсутствуют. Федеральный закон представляет собой своего рода словарь, содержащий определения таких понятий, как климатический проект, углеродная единица, парниковые газы и прочие. В то же время в нем не прописаны экономические стимулы и инструменты поддержки бизнеса, который мог бы заниматься климатическими проектами. Закон обязывает крупных эмитентов предоставлять отчетность по выбросам, но в нем нет упоминания о верификации, что вызывает сомнения в достоверности представляемых данных.
Хотя закон предполагает открытый доступ к информации по выбросам, возникнет вопрос: можно ли доверять цифрам от нефтяных, угольных и металлургических компаний? Закон не является амбициозным. Перед Россией стоит задача снизить углеродный след продукции, чтобы обеспечивать возможность поставок в Европу без нововведенных таможенных пошлин. Возможно, этот документ был задуман как способ удивить европейцев и продемонстрировать цивилизованные намерения? Но Европа вряд ли поверит нашим намерениям, если мы будем принимать такие законы.
Цель нового закона определена как создание условий для устойчивого и сбалансированного развития экономики России при снижении уровня выбросов парниковых газов. Но, по сути, этот закон — пустышка, не способствующая контролю за выбросами. Во-первых, в законе должны быть указаны количественные данные по ограничению выбросов. Во-вторых, должно быть четко определено, каким образом и в каком объеме компании обязаны платить за превышение эмиссии парниковых газов. Также необходимо отрегулировать работу карбонового рынка по перезачету и продаже углеродных единиц.
В-третьих, следует прописать экономические стимулы для компаний, инвестирующих в климатические проекты. Нам необходимо прекратить составление бессмысленных документов и начать всерьез работать над тем, как встроиться в мировой рынок, который движется к декарбонизации. В настоящее время Россия занимает позицию с самым углеродоемким экспортом в мире, и вскоре нам будет сложно продолжать торговать по старым правилам. От нашей нефти, угля, стали и прочих товаров будут отказываться из-за их высокого углеродного следа.
Торговые углеродные пошлины со стороны ЕС могут обнулить наше конкурентное преимущество — низкую цену. Не стоит заблуждаться, что этого не произойдет, и надеяться, что разговоры о климате — лишь детские забавы. Пройдет время, и станет поздно осознать, что декарбонизация — это серьезный и длительный мировой тренд. Об этом понимают не только в Европе, но и на крупных азиатских рынках. Китай, Япония и Корея уже объявили о планах по достижению углеродной нейтральности.
Необходимо уже сейчас задуматься о будущем таких регионов, как Кузбасс, где спрос на уголь снижается. Что будет с жителями Липецка, Норильска, Никеля и других городов, зависящих от металлургических предприятий, когда мир откажется от высокоуглеродной продукции? В настоящий момент чиновники и руководители корпораций находятся в стадии отрицания, но это может привести к социальному кризису, когда люди останутся без работы, а бюджет страны лишится доходов.