Именно такая фантастическая по нынешним российским меркам сумма была перечислена на счёт потерпевшей — Ирины Разиной из Санкт-Петербурга (соответствующее решение суда было вынесено ещё осенью 2014 года). Ирине пришлось пережить страшную трагедию — потерю ребёнка в результате врачебной ошибки при родовспоможении (сын родился с необратимым повреждением головного мозга и прожил чуть больше двух лет). Пострадала Ирина от действий врачей Клиники акушерства и гинекологии Первого Санкт-Петербургского государственного медицинского университета им. акад. И.П. Павлова.
Эта новость задела меня не только чисто по-человечески, но и профессионально. Почти два года назад было проведено исследование и подготовлен аналитический доклад «Экономика морального вреда». Один из основных выводов доклада, казавшийся и без того очевидным, заключался в том, что суммы компенсаций за моральный вред, присуждаемые в настоящее время российскими судами, занижены по сравнению с зарубежными аналогичными делами — в разы и десятки раз.
Встаёт вопрос: почему так? Почему цены на товары и услуги у нас не ниже (по крайней мере, соразмерны) чем в других странах, а вот цена здоровья и жизни, если хотите, значительно ниже? Как мы оцениваем моральный вред? Причин этому несколько. У российского правосудия в этом плане «плохая наследственность»: советская правовая доктрина не допускала возможности взыскания морального вреда, а само понятие морального вреда в советском праве вообще отсутствовало.
Однако важнейшая причина «недооценки» морального вреда заключается в том, что государство фактически самоустранилось от установления судам каких-либо нормальных, обоснованных ориентиров. В условиях непредставочного права это приводит к тому, что суды вынуждены выносить решения на своё усмотрение. Вот и определяют они величину компенсации, исходя только из тех критериев, которые определены Гражданским кодексом РФ (ст. 151 и ст. 1101): степени вины нарушителя, степени и характера физических и нравственных страданий, требований разумности и справедливости, а также иных заслуживающих внимания обстоятельств.
Наши законодатели и вообще власти любят регулировать всё и вся. Но почему эту проблему — как определять справедливый размер компенсации морального вреда — до сих пор не урегулировали? Между тем, передовая зарубежная практика говорит ровно об обратном. Где-то применяется ограничение верхнего (США, Япония и др.) и нижнего (Англия, Франция и др.) пределов компенсации морального вреда. Где-то просто установлены тарифы за причинённый моральный ущерб (Австрия, Италия и др.). Более того, в некоторых странах суммы компенсации за конкретный причинённый вред установлены законодательно (в той же Италии, к примеру).
Государство у нас не просто самоустранилось от нормативно-правового регулирования того, как определять справедливую компенсацию за моральный вред. Оно даже ничего не сподобилось официально.