(из архивного цикла «Цена бесплатной пайки») Посетивший эти края еще в 1770 году русский путешественник капитан Рычков отмечал: «Пространство северной части Вятской страны удобно для обиталища не людям, но зверям, привыкшим жить среди ужасных болот и лесов, каковы суть там все места».
ВятЛАГ (Вятский исправительно-трудовой лагерь), Усольлаг. Количество лагерных пунктов (лагпунктов) и подкомандировок: от 12-ти в 1938 году — до 38-ми в конце 1950-х годов. Лагерь выделялся как один из самых тяжелых по условиям труда и быта, особенно в 1942-1943 годах, что вело к повышенной смертности заключенных. Всего за обозначенный период на специальный учет Вятского ИТЛ были поставлены почти 180.000 человек (по категориям: «осужденные», «следственно-заключенные», «мобилизованные в трудовую армию и в рабочие колонны НКВД», «спецпереселенцы», «трудпоселенцы», «спецпоселенцы», «выселенцы», «ссыльнопоселенцы»). Не менее половины из них (90.000 человек) могут быть отнесены к числу репрессированных по политическим мотивам, согласно действующему российскому законодательству.
Перманентная внутренняя война, развязанная на пространстве бывшего СССР его большевистско-сталинским руководством, могла затянуть в свою кровавую круговерть любого человека — вне зависимости от национальности, социального происхождения и положения, политической принадлежности и даже гражданского статуса. Широкая дорога в «мир голодных и рабов» — в бездонную гибельную прорву ГУЛАГа — не пустовала ни минуты. Одно из ответвлений этого скорбного пути вело к затерянным в кайских болотах, убогим барачно-палаточным застенкам Вятлага.
Среди вновь доставленных в лагерь — жители Латвии, репрессированные после вступления в нее советских войск и провозглашения Латвийской ССР: государственные служащие, сотрудники правоохранительных и силовых структур упраздненного режима, офицеры и младшие командиры латвийской армии, бывшие функционеры запрещенных политических партий и общественных организаций, члены семей всех перечисленных категорий и т.п. — всего около 150 человек. Продолжают прибывать в Вятлаг и лица, интернированные в предшествующее время (бывшие партийные, советско-административные и хозяйственные работники, военнослужащие Красной Армии и другие «лица латышской национальности»).
Основные составы обвинений: «сотрудничество с международной буржуазией» (пункт 4 статьи 58 Уголовного кодекса РСФСР редакции 1926 года), «шпионаж» (пункт 6 той же статьи), «участие в контрреволюционных организациях и партиях» (пункт 11), «борьба против революционного движения» (пункт 13). В настоящее время заброшенные, труднодоступные (по причине бездорожья) прилагерные погосты заросли лесом, могильные холмики сравнялись с землей; определить точное место персональных захоронений и идентифицировать их сегодня практически невозможно.
Арестованных допрашивали чаще всего один раз, очных ставок не проводили, проверок не делали. Того, кто отказывался признать себя виновным, больше не допрашивали, просто расстреливали.
(с) ДмитЛАГ (Дмитровлаг) Дмитлаг, крупнейшее лагобъединение ОГПУ-НКВД СССР, существовал с 1932 по 1938 год и располагался на территории Московской области и отчасти даже в самой Москве. Порожденный советской карательной системой, Дмитлаг был создан для использования труда заключенных на строительстве канала Москва-Волга. В сентябре 1933 года в Дмитлаг начали прибывать по этапу заключенные из-под Ленинграда и из Средней Азии, Темниковских и Вишерских лагерей, Саровского ИТЛ и из Сибири. На 1 января 1933 г. общее число заключенных Дмитлага составляло 1 миллион 200 тысяч человек.
28 апреля 1937 г. – начало массовых арестов среди руководства строительства и заключенных. 8 августа 1937 г. – начало массовых расстрелов заключенных Дмитлага на Бутовском полигоне. Канал планировался длиною в сто двадцать восемь километров. Но, кроме самого канала, предстояло построить множество сооружений: 11 шлюзов, 7 плотин, гидростанции, Ивановское, Учинское, Клязьминское, Истринское, Московское и другие водохранилища, водопроводный канал, который предполагалось проложить от Учинского водохранилища к столице; планировалось построить железнодорожные пути (от Вербилок до Волги, от Большой Волги до Дмитрова). Масштабы грандиозной стройки поражали воображение советских людей.
Множество наивных, романтически настроенных энтузиастов, бросив все, приезжали на строительство канала и устраивались здесь вольнонаемными (немало их мы находим в списках расстрелянных в Бутово). До 1935 года техники на строительстве почти не было. На одной только Глубокой выемке (возле деревни Хлебниково) к этому времени было вынуто вручную более двух миллионов кубометров грунта. Людей, вывозивших на тачках землю из котлованов, было такое количество, что приходилось ставить регулировщиков. «Высшую меру социальной защиты», то есть, расстрел, получали и за неосторожные разговоры в зоне. Так, 19 ноября 1937 года были приговорены к расстрелу четверо: три немца — Ф. Дрейлинг, А. Пфлаумер, П. Гук и с ними русский Петр Васильев; как было сказано в обвинительном заключении, они, «объединившись в контрреволюционную группу, систематически проводили антисоветскую агитацию». Подобные обвинения можно встретить в делах почти всех «дмитлаговцев», расстрелянных в Бутово.
Власть администрации ОГПУ-НКВД над заключенными была беспредельна. Бывший заключенный К. Кравченко рассказывал, как однажды прорвало плотину. Для ликвидации прорыва толпу зеков загнали в заполненный ледяной водой дюкер — назад не выбрался никто. Случалось, что обессиленные, изможденные непосильным трудом заключенные сами вместе с тачками срывались в котлованы, падали в бетон и оставались в нем замурованными. В лесах устраивались массовые безымянные захоронения заключенных. Иногда умерших «дмитлаговцев» закапывали на окраинах кладбищ. Зимой трупы укладывали на дне вырытой ямы штабелями, присыпая очередной «слой» песком, и оставляли могилу незарытой до следующего дня.
«На казнь возили каждую ночь,» — рассказывал шофер дмитлаговской автобазы А. Воронков.- «Расстреливали в лесу и на северной окраине Дмитрова. У них это называлось «повезти на шлепку». С 8 августа начались массовые расстрелы под Москвой на «спецобъектах» Бутово и Коммунарка. Сюда для исполнения приговоров стали привозить осужденных и из Дмитлага. Расстрелы «дмитлаговцев» в Бутово охватывают период с сентября 1937 по апрель 1938 года; особенно много их расстреляно в марте 1938 года. Похоже, руководством было сочтено, что при расформировании лагеря дешевле и проще избавиться от некоторого «человеческого балласта», чем распределять людей по другим ИТЛ.