Вчера, 19 января, по Тверскому бульвару прошло шествие антифашистов в память о Маркелове и Бабуровой, которые были убиты два года назад. Я оказался на этом мероприятии и хочу поделиться своими впечатлениями.
Часть первая. Шествие.
Атмосферу антифашистского митинга я ощутил сразу, как только вышел из вагона на Арбатской: вокруг было необычно много милиции. Сразу за турникетами сотрудники проверяли документы у молодых ребят, одетых по соответствующему стилю – куртки с капюшонами, маски и шарфы на лицах. Милиционеры сделали из меня человека, который ощущает себя старцем, когда я, бородатый и с портфелем, прошёл мимо них. На выходе из метро уже собрался ОМОН. Когда я вышел на Никитский бульвар и направился к площади, я обогнал троих омоновцев – они тоже спешили на шествие.
Придя за пару минут до семи, я увидел, как перед рамками скопилось много людей, милиция пропускала по одному, тщательно проверяя сумки и портфели. Антифашистов заставляли снимать маски. Передо мной один из милиционеров приказал снять медицинскую маску молодому парню. Тот подчинился, но едва милиционер отвернулся, снова надел маску. У большинства участников шествия, как и принято, лица были закрыты, только глаза сверкали из-под капюшонов с гневом и вызовом. За памятником бродили журналисты и первые участники митинга: сперва их было 300, потом 400, затем 500. Я оценил количество пришедших, когда поднялся на постамент памятника к тележурналистам. Однако Владимир Рыжков сообщил о мне милиции, и те попросили нас сойти вниз. Я успел только заметить, как Рыжков объяснял милиционеру, что у меня очень выгодная позиция, но для чего – так и осталась загадкой.
Шествие ожидали долго. За это время я увидел камеру РЕН ТВ, знакомого корреспондента австралийского телевидения, поздоровался с фотографом Виталием Рагулиным, заметил двух политиков – Сергеев, Удальцова и Митрохина, а также познакомился с Тимуром Алевским и его другом Ильёй Азаром. Антифа растянули огромные растяжки с лозунгами, один из которых запомнился: «Помнить – значит бороться» с подписью SHARP (скинхеды, которые против расизма). Держатели растяжек построились в каре, и вскоре шествие началось. Оно проходило весело и бодро – мне понравилось.
Лозунги звучали постоянно. Я рассортировал их на группы для удобства восприятия:
- Против фашизма: «Фашизм не пройдёт!», «Нет фашизму и капитализму!», «Нет фашизму всех мастей – от подворотен до властей!», «Прочь с улиц, белая гордость».
- Против властей: «Фашисты убивают – власти покрывают!».
- Корпоративные лозунги антифа: «Алерта, алерта! Антифашиста!», «Антифа!», «Пока мы едины, мы непобедимы!», «Выйди на улицу – верни себе город».
- Тематика, мемориальные лозунги: «Вечная память Стасу и Насте», «Не забудем, не простим!», «Никто не забыт, ничто не забыто!».
Криками в основном занималась молодёжь – парни и девушки около 20 лет. Хотя рядом со мной шагали и пенсионеры, не понимая многих лозунгов, например, испанских («Алерта! …»). Так дружно, но медленно, успев подмёрзнуть, мы дошли до Пушкинской. Людей было уже много – как минимум тысяча, если не полторы, но я не мог разглядеть всю колонну, находясь в середине.
Часть вторая. Митинг.
На Пушкинской площади была установлена сцена, и толпа начала обступать её, заходя на площадку для митинга. Здесь меня настиг активист оппозиции Геннадий Строганов, который, пожурив меня за то, что я назвал его Зон-Замом в предыдущем рассказе, вручил портрет Насти Бабуровой с обещанием сообщить, куда его поставить, и ушёл дальше в толпу.
Перед началом митинга я случайно оказался между Митрохиным и Борщёвым, в том же чёрном пальто и красном шарфе. Эти цвета весьма символичны. Встав неподалеку от сцены, я поднял плакат с фотографией Бабуровой. Вскоре митинг начался. Вели его члены «Комитета 19 января» – две неопытные девушки и парень. Они читали написанные речи, девушки часто запинались и сбивались, что неудивительно при тусклом свете полной луны и под ярким светом фонарей. Парень читал гораздо лучше. Вспомнив многих убитых и ситуацию в 2010 году, когда неонацистами было убито 38 человек, ведущие показали видеоролик с речью Маркелова.
Началась акция в память погибших: активисты антифа в центре площади запускали запал в больших белых бумажных фонарях, которые уносились в небо. Мимо яркой луны, через её холодный свет, летели цилиндры фонарей, освещая нас своим тёплым оранжевым светом. Это зрелище было невероятно красивым. Звучала медленная и грустная музыка – сильное впечатление от этого зрелища пронзило меня до костей своей красотой и холодом. Достойное поминание павших героев. Такого романтичного и красивого митинга я ещё не видел за все шесть лет, что хожу на подобные мероприятия.
Поднимаясь выше в небо, фонари образовали ненадолго созвездие, напоминающее Большую Медведицу, пока антифа запускали всё новые фонари, летевшие всё ниже и ниже, прямо над головами. Ведущие митинга были вынуждены объявить просьбу (или указание) милиции запускать фонари повыше, чтобы они не зацепляли деревья и дома. Люди начали зажигать маленькие свечи, чтобы поставить их перед портретами Маркелова и Бабуровой в память о них.
Прямо рядом со мной активисты начали зажигать последние фонари, но к ним уже пробирались три решительных милиционера. Подойдя к нашей группе, они вырвали фонари из рук активистов и швырнули их на асфальт, запретив запуск. Я проводил этих милиционеров долгим разрушительным взглядом. На этом митинг завершился. Организаторы попросили не расходиться поодиночке, а только группами, «во избежание». Я не торопился уходить. Не хотел. Стал держать плакат с лицом Насти, слушая хорошую музыку. Народ постепенно расходился, и вскоре, когда спины вокруг меня расступились, я увидел, где нужно поставить плакат – в сугроб. Справа от сцены высокий сугроб стал импровизированной стеной, на которой стояли портреты Стаса и Насти. Много портретов, и перед ними горели свечи, образуя импровизированный алтарь. Потрясающее зрелище, многие фотографировали.
В итоге милиция стала занимать площадь, вытесняя тех, кто не хотел расходиться. А на Тверской в мегафон милиционер уже загонял упрямых антифа в метро. Но в переходе антифашисты всё равно толпились у ларьков и киосков, а милиционеры с тревогой следили за ними. Однако антифа вели себя спокойно.