Вчера, 28 октября 2013 года, я впервые посетил суд по делу о «беспорядках» 6 мая, связанных с митингом оппозиции на Болотной площади. Это событие давно ждало своего часа, и вот я, наконец, решился на этот шаг.
Никулинский райсуд встретил меня длинными очередями. Вскоре после начала заседания судья объявила перерыв. Я подошёл к залу, когда ребят, которых обвиняли, вели мимо нас, аплодировавшей публики, в конвойную комнату. Они прошли, уставшие, но не сломленные. Вскоре их снова вернули в зал, и заседание началось. Я был шокирован тем, что увидел, а точнее, кого. На допрос встал «потерпевший» — омоновец Александр Васильевич Земсков, который стал символом агрессии полицейского государства на известной фотографии 6 мая, где он с дубинкой и кровью на виске угрожал демонстрантам.
Эмоции переполняли меня: я еле сдерживал возмущение. Сперва Земсков описывал события на площади, и я заметил, что он солгал о том, что увидел горящее и дымящее. Я именно там находился и точно помню, что ничего подобного не было. Он также говорил, что протестующие кричали «Мочи», «Бей ментов». Но больше всего меня поразило его описание падения: «Я упал, и в меня полетели руки, ноги», — так он говорил о том, как его избивали демонстранты.
Затем начался допрос адвокатов. Судья Никишина активно помогала Земскову, отклоняя все неудобные вопросы. Она и сам Земсков говорили очень тихо, и даже близко сидящие адвокаты не могли расслышать. На просьбы защитников использовать микрофон судья ответила отказом, мол, надо прислушиваться. Мелочь, а неприятно.
Однако тесные связи судьи и «пострадавшего» вскоре проявились ещё более явно. Никишина часто снимала острые вопросы подряд, и когда адвокат снова переформулировал вопрос, Земсков в наглую ответил: «Вопрос же снят!» Судья простила ему это хамство, тогда как защитникам она не прощала ни слова. Несмотря на помощь судьи, Земсков всё равно прокалывался. Он признался, что не ориентировался на Болотной площади, их просто привозили на место, чтобы работать.
Далее адвокаты начали расспрашивать про инструктаж перед выходом. Земсков сказал, что их учили вежливому обращению с гражданами, но судья сняла вопрос о том, в чём именно заключалось такое обращение. Когда его спросили о нагрудном знаке, он ответил, что не помнит, надевали ли их вообще. Аналогично он ответил и о шлеме, утверждая, что обычно не застёгивает его, но не помнит, застёгивал ли в тот раз.
Земсков постоянно ссылался на то, что прошло полтора года, и поэтому не может опознать нападавших на него. Параллельно адвокат Кривов задавал вопросы, на которые судья практически все отклоняла, что выглядело как издевательство. Например, он пытался выяснить, сотрудником какой организации был Земсков 6 мая, но правды не добился. После него допросил Макаров, который активно задавал вопросы и требовал показать удостоверение, но Земсков отказался.
Макаров предъявил суду документ о присвоении Земскову звания прапорщика в июне, что вызвало недоумение. Земсков не смог объяснить такое несоответствие. Как только судья снова вмешивалась в допрос, Макаров заявил, что личность потерпевшего не установлена и разбирательство невозможно, но судья отклонила его возражение. Далее Земсков сказал, что никакой квартиры не получал, хотя всем было известно, что ключи ему вручал Собянин.
Когда его спросили, участвовал ли он в задержаниях, он заявил, что «ни в каких рассечениях не участвовал», хотя сам описывал свои действия, явно подходящие под это определение. На вопрос о том, показывали ли им перед операцией карты и планы, он ответил, что нет. Возникает вопрос: как такое может быть? Неужели перед действием с десятками тысяч людей ничего не показали?
Земсков ответил на вопрос адвоката о сквере Репина, что не знает такого места, что вызвало удивление. Под давлением Макарова он признал, что не представлялся гражданам при задержаниях и просто уводил их к автозакам. На вопрос о количестве задержанных он тоже не смог ответить, ссылаясь на плохую память.
После очередного допроса к Земскову вернулся Кривов, а затем Мохнаткин, который вновь столкнулся с произволом судьи. В итоге, в пять часов, вопросы защитников закончились. Последним спрашивал один из подсудимых, на что Земсков не ответил, и судья сняла этот вопрос.
После заседания я подошёл к Земскову и сказал: «Позор такому Омону, как вы». Он помрачнел и бурчал что-то в ответ. Я столкнулся с ним в коридоре и поймал его взгляд — типичный взгляд мента, который ненавидит тебя. Правый кулак Земскова был крепко сжат, и я видел, как он хочет ударить меня за мою позицию.
Я знаю этот взгляд, встречался с ним не раз на протестах. В нём — глубокая ненависть, чистый инстинкт раздавить оппонента. Ненависть — это правда, она придаёт нам силы. И такие суды лишь увеличивают нашу ненависть к системе, обнажая жестокость и произвол полицейского государства. Эти заседания показывают, как важно бороться с насилием и ложью.
Поэтому приходите на суды, кто может. Обычно они проходят по вторникам, средам и четвергам в 11:30. Следите за объявлениями.