25 марта в Москве состоялась вторая сессия Конференции научных работников. Полгода назад первая конференция подвела итоги протестов учёных против «реформы РАН». Организаторы задумывали вторую сессию с целью подвести первые итоги реформы и попытаться заглянуть в будущее российской науки. Представить себе аналогичное мероприятие с общеполитической повесткой, например, посвящённое российской Конституции, практически невозможно.
Несмотря на остроту предыдущей критики «реформы РАН» со стороны научного сообщества, оргкомитету Конференции удалось собрать в одном зале так называемое «академическое сопротивление» и крупных научных чиновников: директора ФАНО М.Котюкова, президента РАН В.Фортова и президента РНФ А.Хлунова. Более того, «государевы люди» отвечали на вопросы учёных как с сайта конференции, так и из зала. Жаль, что после круглого стола во ВШЭ по закону о госзакупках с участием оппозиционных политиков и чиновников ничего подобного больше не происходило в российской политике.
Очевидно, что значительная часть тем изначально оказалась вне возможности обсуждения. Ведущий конференции, академик В.Рубаков, открывая заседание, сообщил, что обсуждение общеполитических вопросов выходит за рамки конференции, намекая на то, что для этого «есть другие площадки». В частности, речь шла о российско-украинских отношениях, которые уже вызвали множество конфликтов внутри научного мира. Тем не менее, полностью соблюсти регламент не удалось: В.Вдовин из профсоюза РАН проиллюстрировал необходимость политической воли для заметных перемен примером аннексии Крыма, чем вызвал резкую реакцию в социальных сетях.
Помимо «большой политики», остаётся множество вопросов, которые учёные souhaitent обсуждать, но чиновники предпочитают избегать. Прошедшая конференция хорошо показала как возможные темы для обсуждения, так и «мёртвые зоны». Например, А.Хлунов эмоционально защищал наукометрические критерии, выбранные РНФ для грантов; М.Котюков объяснял правила выплат по командировкам «100-550» для сотрудников «бюджетных учреждений» ФАНО; В.Фортов убеждал, что сделать всех членов-корреспондентов трёх академий академиками «несвоевременно». В то же время, ни один из научных чиновников не высказался о проблеме лженауки в СМИ — лишь Котюков отметил, что финансирование борьбы с ней осталось у президиума РАН. По вопросу плагиата в диссертациях своё мнение высказал только В.Фортов, который утверждает, что срока давности воровству не бывает.
Темы учёных-политзаключённых изначально не вошли в повестку конференции. Подводя итоги, можно выделить несколько принципов, определяющих границы возможного диалога. Во-первых, Котюков, Хлунов и Фортов действуют в жёстких рамках вертикали власти. Соответственно, решения вышестоящих руководителей для них не подлежат обсуждению, и вопросы, требующие политических позиций, задавать бессмысленно — не важно, касается ли это приоритетных научных областей, соотношения финансирования фундаментальной и прикладной науки, борьбы с лженаукой или плагиатом. Во-вторых, в рамках своей зоны ответственности они стремятся разъяснять свои позиции. В-третьих, они не боятся говорить непопулярные вещи: Хлунов заявил, что РНФ не ставит целью поддерживать все достойные научные коллективы в стране; Котюков сообщил, что собственное академическое медобслуживание будет упразднено в пользу обязательного медицинского страхования.
Многие учёные, выступившие на конференции, отметили, что после передачи академических институтов из РАН в ФАНО не осталось механизмов обратной связи между академическим сообществом и управленцами. Таким образом, только самоорганизация внутри научного сообщества и солидарные механизмы давления могут принести хоть какой-то эффект. Ведь, по словам А.Вершика, именно «реформа РАН» смогла объединить неравнодушных учёных в борьбе за российскую науку.