Сегодня произошел инцидент, связанный с оказанием мной юридической помощи Ильми Умерову, который находится под преследованием ФСБ России за свои высказывания. В рамках этой помощи я принимал участие в судебных заседаниях и писал официальные заявления в различные государственные органы. В сентябре прошлого года следователь ФСБ по делу Ильми Умерова, Игорь Скрипка, захотел допросить меня именно по вопросам юридической помощи, что противоречит закону и охраняется адвокатской тайной.
Поскольку адвокаты имеют особый статус, допрос без разрешения суда невозможен. Киевский районный суд в сентябре отклонил запрос следователя, указав на противоречие законодательству России. Однако прокуратура Крыма, уже давно имеющая ко мне претензии, направила апелляционное представление в Верховный суд Крыма, который вернул дело на новое рассмотрение. Судья Можелянский, не дожидаясь моих адвокатов, разрешил следователю ФСБ допросить меня. Это решение, к счастью, не вступило в законную силу, так как моя команда подала апелляции.
Несмотря на это, следователь ФСБ, не дождавшись рассмотрения жалоб, принял решение о моем принудительном приводе на допрос. Когда я выходил из гостиницы в Симферополе, где собирался на процесс по делу Ахтема Чийгоза, ко мне подбежали несколько крепких мужчин, схватили меня за руки и затащили в микроавтобус с тонированными окнами. В ответ на мои требования представиться один из них показал удостоверение сотрудника ФСБ и вручил мне постановление о принудительном приводе, указывающее на отсутствие заполненных граф «дата» и «время».
По пути в здание УФСБ в Симферополе я пытался объяснить операм, что принудительный привод не равен задержанию, и успел сделать несколько звонков, включая адвокату. По прибытию в УФСБ мне велели отключить телефон под угрозой его изъятия, после чего я был введён в кабинет к следователю Игорю Скрипке и специалисту с видеокамерой. Сразу я заявил, что действия следователя незаконны, так как нет вступившего в силу судебного решения. Потребовал присутствия своего адвоката и предупредил о недопустимости допроса адвоката по обстоятельствам адвокатской тайны. Мои требования были проигнорированы.
Подобный негативный сценарий я предвидел и уже обращался в Федеральную палату адвокатов, где мне посоветовали действовать по методическим рекомендациям. В 2015 году ФПА выпустила памятку для адвокатов, где указано, что давать показания по обстоятельствам оказания юридической помощи не рекомендуется. Я написал на листке «Молчит» и сослался на закон, запрещающий допрос адвоката по вопросам, известным ему из-за оказания юридической помощи.
Следователь заполнил мои данные в протоколе без документов и перешёл к допросу, задав вопрос о моей помощи Ильми Умерову. В ответ я просто продемонстрировал ему свой листок, после чего допрос завершился. Затем следователь вспомнил, что не предупредил меня о возможной уголовной ответственности за отказ давать показания, решил записать еще один дубль. Все манипуляции с листком бумаги я повторил. В конце допроса следователь зачитал текст протокола и, не привлекая понятых, зафиксировал факт моего отказа от подписания.
Все это продолжалось около двух с половиной часов. Пока специалист перегонял видео с камеры, я заметил через окно своего коллегу адвоката Эдема Семедляева и журналиста Антона Наумлюка на улице, помахал им рукой, что вызвало недовольство следователя. Тем не менее, законных оснований для запрета на жесты в здании УФСБ он привести не смог. В конце концов, следователь быстро вывел меня на улицу.
Но проблема в этом инциденте глубже, чем просто незаконные действия конкретного следователя. Активные действия против меня начались сразу после моего выступления в ПАСЕ. Это явная демонстрация силы и сознательное игнорирование норм закона. В сочетании с продолжающейся доследственной проверкой по трём статьям уголовного кодекса, данный инцидент подтверждает систематическое давление на меня как адвоката, выполняющего свои профессиональные обязанности.
Вопрос сейчас стоит остро: либо я прекращаю работу в Крыму, либо давление продолжится вплоть до уголовного преследования и лишения статуса. Проблема заключается не только в действиях адвокатуры, а в общем состоянии взаимоотношений органов власти и общества, независимым институтом которого является адвокатура. Если общество и адвокатское сообщество не готовы защитить адвокатскую тайну и прав, гарантированных Конституцией России, возможно, они и не нужны.