Когда прошлой осенью началась эпопея с «иностранными агентами», в памяти сразу всплыли воспоминания о том, как много сделали немецкие католические и протестантские НКО для христиан в России в начале 90-х годов. Я был свидетелем этого процесса, наблюдая, как возрождался один из подмосковных храмов под руководством деятельного священника. К нему на приход приезжали немецкие студенты-волонтеры, а трейлеры с пожертвованиями из Германии следовали в нашу страну. Немцы собирали средства на реставрацию храма, обеспечивая необходимую поддержку.
Уже тогда, в начале 90-х, мир с искренностью смотрел на русских христиан, только что освободившихся от советского диктата. Эти чувства были поистине искренними. Однако у самих немецких христиан был опыт, который они хорошо помнят. В 1933-1934 годах они пропустили момент, когда началась мягкая сегрегация. Многие не видели ничего предосудительного в «мерах по ограничению», а некоторые даже считали, что евангелизм отлично сочетается с национал-социализмом, предлагая усилить «позитивный дух» в Церкви.
Это начиналось медленно, шаг за шагом. Когда я прочитал, что закон об НКО освобождает религиозные организации от необходимости отчитываться о своей деятельности как о «иностранных агентах», вспомнил 1934 год, когда Отто Нимеллер — «народный пастор» из военных моряков, резко осудил национал-социалистов. Он был не из декадентской среды, но быстро понял, к чему приведет сегрегация.
Я молюсь о том, чтобы в нашей Церкви нашелся кто-то из иерархов, способный сказать: «Я отказываюсь признавать решение государства, которое требует от светских благотворительных организаций регистрироваться как «иностранные агенты», в то время как мы, церковные, освобождены от этого.» Молчание в данном контексте может оказаться неискупимым грехом. Каждый, кто сохраняет историческое сознание, понимает это.
Совсем недавно Церковь сотрудничала с светскими благотворительными организациями, работая с ними на одном поле. Это были зачастую одни и те же люди, как прихожане храмов, так и активисты НКО. Но вот раздался тихий, почти не слышный звонок сегрегации. «Церковная благотворительность вне подозрений», а вот «те» — под подозрением. «Те» получали деньги из-за границы на помощь неизлечимо больным детям, на защиту животных, на подготовку волонтеров, на культурные проекты малых народов и на работу в сложных зонах.
Этот разделивший нас голос, даже если он прозвучит, вряд ли что-то изменит. Наше государство сейчас контролируется теми, кто не будет сдавать позиции. Но для будущего страны и Церкви этот голос, хоть и встретится с насмешками со стороны патриотов, может оказаться спасительным. Всеобщее молчание христиан — это не просто «заблуждение» или временное помутнение разума, а серьезное состояние слепоты, подобной той, что была даже у немецких христиан в 1934 году.
