В России журналисты, к сожалению, редко добиваются вразумительных ответов на неудобные вопросы от ньюсмейкеров. Когда же ньюсмейкер дает неадекватный ответ, нередко не следует дальнейших вопросов. Ярким примером является ситуация, когда Ксения Собчак задала Путину вопрос о недопуске Навального на выборы. Никто из журналистов не продолжил «дожимать» президента, не спросив, является ли «бегание по площадям» достаточным основанием для недопуска кандидата.
Некоторые могут сказать, что такая пресс-конференция – это лишь показуха с специально отобранными журналистами. Однако так же действуют и так называемые качественные СМИ. К примеру, когда Forbes публикует заголовок «Песков опроверг данные Навального об аренде яхты за 26 млн рублей», это не означает, что кто-то что-то опроверг. Это значит, что пресс-секретарь просто заявил, что информация не соответствует действительности. При этом никто не задает уточняющих вопросов, как, например, «Откуда у Лизы Песковой фотографии на яхте?»
На Западе журналисты продолжают задавать вопросы, пока не получат четкий ответ. Например, когда пресс-секретарь Белого Дома Сара Хакаби Сандерс пыталась уклониться от ответа на вопрос об обвинениях в адрес помощника Трампа Роба Портера в домашнем насилии, журналисты задавали ей этот вопрос снова и снова. Хотя трудно сказать, добились ли они истинной позиции Белого Дома, но факт остается фактом – помощник был уволен.
В России же чиновники, отвечая на неудобные вопросы, часто ссылаются на спланированные кампании, финансируемые Западом, или на то, что участники пытаются попиариться. На этом диалог между властью и прессой обычно заканчивается. Несмотря на обсуждение нестыковок, никто с микрофоном в руках не стремится разобраться в ситуации. А без внимания медиа вопросы быстро уходят на второй план.
К сожалению, именно это происходит сейчас со скандалом вокруг аргентинского кокаина. МИД выпустил несколько комментариев и два персональных письма, в которых Мария Захарова дала интервью, однако, несмотря на большое количество комментариев, они не смогли ответить на очевидные противоречия. Эта тема фактически затихла в российских СМИ. Я не согласен с подобным подходом и намерен продолжать добиваться ответов. Более того, к этому вопросу должны подключиться не только пресс-служба МИД, но и пресс-службы МВД и ФСБ.
Для наглядности того, что в своем последнем ответе МИД на мои вопросы не ответил, детально разберу их ответ по пунктам. Покажу, где они вводят в заблуждение или перекручивают факты. В моем разборе не будет новой информации по кокаиновому делу, так что если вам понятно, что МИД уходит от ответа, можете не продолжать чтение.
1. В своем ответе МИД утверждает, что согласно словам блогера, он был в школе «наверное, раз 50», что якобы позволило ему составить «некоторое впечатление о том, как строго охраняется школа». Я заявлял, что школа охраняется сотрудниками ФСБ, и режим охраны был усилен в связи с террористической угрозой. В интервью Захарова подтвердила мою информацию, сказав, что школа является частью комплекса посольства. Она также сообщила, что безопасность актуализирована в связи с возрастанием угроз. Таким образом, мои слова полностью совпадают с тем, что сказала Захарова.
2. МИД подчеркивает, что наркотики были доставлены в здание школы завхозом посольства, который использовал свои служебные полномочия. Однако повторю свой тезис: «Вы пытаетесь объяснить преступление халатностью». Кокаин был обнаружен в декабре 2016 года, а это означает, что дети учились в школе с сентября по декабрь с чемоданами непонятного вещества в подвале. После этого утверждать, что «безопасность и охрана здания тут ни при чем» – абсурд.
3. Даже версия о халатности становится неубедительной при анализе очевидных фактов: риски проноса такого груза без согласования с охраной чрезвычайно высоки. В школе стоят видеокамеры, а вся информация фиксируется. Когда завхоз уехал в Москву, он оставил груз в «подвально-складских» помещениях? Груз стоимостью 50 млн евро? Если даже он спрятал чемоданы, как он собирался их вывозить? Ждал новой командировки? Ковальчук, прибыв в Аргентину, не пытается тайком забрать чемоданы, а просто звонит помощнику посла и просит привезти их в аэропорт.
Тем самым возникает вопрос: откуда помощник посла знает о наличии чемоданов, если их не собирались вывозить?
4. Что касается интервью посла России в Аргентине, то действительно, в нем нет утверждений о том, что информация была получена «извне». Однако сам посол говорит, что в 2016 году они получили информацию о наличии объектов третьих лиц, и после этого дал указание проверить помещения. То есть кокаин был обнаружен не случайно, а по наводке. Моя версия основывается на логических аргументах, и наиболее вероятным источником информации считаю данные извне. Тем не менее, МИД пытается переключить внимание на второстепенные детали, хотя основная версия остается недоказуемой.