Все силы старой Европы, арабской реакции и Нового Света объединились для священной травли этого призрака пустыни. Норвежский король Харальд и эмир Халифа, Меттерних и Гизо, европейские троцкисты и американские неоконы, Маршал Тантави и его спецназ, Президент Обама и его бомбардировщики, Саркози и Камерон, французские радикалы и ливийские полицейские в лице бывшего министра внутренних дел Абдель Фаттаха Юниса, Рио-Тинто и Креди Суэц, Норвегия (Статойл) и Катар – все обрушились на полковника Каддафи.
Поразительное число людей, не только зарабатывающих на хлеб левой фразой, но и искренних «левых», объединились на позициях, которые профессор Елена Галкина обозначила так: «пусть Джамахирия превратится в золу, пусть страна погрузится в первобытность – тогда ливийцы задумаются и начнут строить настоящий социализм, а не общество паразитов».
На одной стороне баррикады стоят полковник Каддафи и его добровольцы, а на другой – бывший министр юстиции Джамахирии Мустафа Абдель Джалиль, представляющий гражданскую власть, и бывший министр внутренних дел Абдель Фаттах Юнис, представляющий власть военную. Люди, стоявшие за инсургентами, это сформировавшийся ливийский капитал городской природы: побежавшие за директорами нефтяных компаний подрядчики, спекулянты и теневые риэлторы из Триполи и Бенгази, страшно боящиеся контрольно-ревизионных органов при народных комитетах.
Инсургентов возглавили люди, олицетворяющие самые неприятные стороны ливийского режима, вызывающие ненависть у народа, который считал их основными виновниками злоупотреблений в стране. В рамках совершенно сюрреалистической кадровой политики главой самопровозглашенного «Национального совета Ливии» назначил себя бывший министр юстиции, а военную власть у инсургентов взял в свои руки бывший министр внутренних дел Каддафи. Западные СМИ и российские «левые» в своей информационной войне против Ливии утверждают, что режим Каддафи был плохим, но при этом выделяют два исключения: область правосудия и юстиции, а также полицию.
Учитывая, что министр иностранных дел также оказался в Лондоне, предполагается, что все зло в Джамахирии было связано с образованием и здравоохранением. Невозможно представить, каким беспринципным уродом нужно быть, чтобы предпочесть Каддафи этим двум, сделавшим карьеру в джамахирийском правосудии и полиции. Ливия имела множество положительных аспектов, но полиция и правосудие всегда оставались на крайне низком уровне. Люди, сделавшие в этих органах блестящую карьеру, ничем не отличаются от Н. Ежова.
Те, кто стремился разобраться в событиях, автоматически оказывались на стороне полковника. Правда на этот раз была на его стороне. Занимать позицию «над схваткой», когда одну сторону бомбят натовские бомбардировщики, недостойно приличного человека. В извечной схватке между силой и благородством приличный человек выберет благородство. Рассуждения о мифическом повороте правительства полковника к «неолиберализму» порождены невежеством.
Никакая часть ливийской экономической политики – ни бюджетная, ни налоговая, ни кредитная, ни промышленная, ни сельскохозяйственная, ни внешнеэкономическая – не имела ничего общего с неолиберальными рецептами. Те из «левых», кто рассуждает об этом, просто не понимают, что означает слово «неолиберализм». Никто из врагов режима никогда не упрекал его в отсутствии демократических выборов: выборы в Ливии действительно свободные, но пороки системы – это пороки любой мажоритарной системы.
После признания «левыми» министров внутренних дел и юстиции за силы прогресса все претензии к полковнику фактически являются претензиями к его моральному авторитету. Получается, что примирение под лозунгом «пусть народ сам выберет свое будущее путем демократических выборов» будет на стороне полковника Каддафи.
Люди проголосуют за харизматичного полковника, а не за ненавидимых министров. Более того, инсургентам придется ответить не только за свои дела на министерских постах, но и за действия в период всей карьеры в органах юстиции и внутренних дел, что может стать для них приговором. Не случайно инсургенты заявили, что после победы начнут уголовное преследование не тех, кто отдавал приказы, а тех, кто исполнял их.
Народ не пошел, и не мог пойти за бывшими министрами. Их вооруженные банды хороши для расправы, но разбегаются при столкновениях с добровольцами Каддафи, прошедшими суровую школу бедуинских племен. Как отметила Галкина, «Ливия – это не поздний Советский Союз с атомизированным, инфантильным населением». «Племенной социализм» был построен на нефтяной ренте и эксплуатации труда гастарбайтеров при высокой безработице.
После раздачи населению оружия Ливия оказалась готова к длительной партизанской войне. Профессиональная армия не могла защитить страну из-за недостатка бойцов и длинных границ без линий снабжения. Решение защищать страну нашли в вооружении народа и подготовке к партизанской войне. Организация вооруженных сил предусматривала концепцию вооруженного народа.
В.И. Ленин понимал, что у баррикады только две стороны, и большевики бились против Корнилова в одном строю с эсерами. Иностранная интервенция – это бомбежки позиций лоялистов в поддержку Юниса. Нельзя выступать против интервенции, не выступая против него. Необходимо сначала помочь Полковнику, а затем уже разбираться с самим ним. Мы написали одному ливийскому инсургенту: «если вы позволите победить этим министрам, то вскоре будете завидовать нигерийцам». Их политика – реально неолиберальная, а политика Каддафи с этим не имеет ничего общего. А пока армия Каддафи продолжает воевать и брать города.