Парижские моды 1820-х. Сегодня я обсудил с выдающимся умом России — Императором Николаем I. Он утверждал, что наилучшим является такое произведение, которое дольше других хранит свою тайну. Люди долго не догадываются о том, что в нём заключено. Поль Валери.
IV. ЖЕНЯ, МИЛЫЙ ДРУГ
Онегин, добрый мой приятель… Чего ж вам больше? Свет решил, что он умен и очень мил. Этот bonne bel ami (добрый милый друг) мучает Таню, два дня не отзываясь на письмо. Помните? Но время прошло, а ответа всё нет. Настал новый день — и снова тишина. Бледна, как тень, с утра одета, Татьяна ждёт: когда ж ответ?
Бледна как тень! Ещё бы! Она ведь не спала. Ужасалась: ах, это я неудачно написала! Ах, это слишком откровенно! Два дня мучений. А ведь это Онегин нарочно затянул! Что ему мешало приехать в тот же день? Он же знал, что спать она не сможет, будет страдать, мысленно перебирать фразы безумного письма, ужасаться собственной откровенности, допрашивать внука: туда ли отнёс? кому в руки отдал? Как он выглядел? Что сказал? Как посмотрел?..
В черновиках остались следы этого допроса:
Внук няни к вечеру явился,
Соседа видел он — ему
Письмо вручил он самому,
И что ж сосед? — верхом садился —
Отворотился, брился
И положил письмо в карман.
Татьяна — вот и весь роман.
«Кто ты — мой ангел ли хранитель
Или коварный искуситель?» —
Таня не знала, с кем дело имеет. А мы? Читая Танино письмо, вспоминая Третью главу, помним ли Первую? Первая глава «Онегина» — это учебник молодого растлителя. Евгений — бабник, расчётливый соблазнитель.
Как рано мог он лицемерить,
Таить надежду, ревновать,
Разуверять, заставить верить,
Казаться мрачным, изнывать,
Являться гордым и послушным,
Внимательным, или равнодушным!
Как томно был он молчалив,
Как пламенно красноречив,
В сердечных письмах как небрежен!
Одним дыша, одно любя,
Как он умел забыть себя!
Как взор его был быстр и нежен,
Стыдлив и дерзок, а порой
Блистал послушною слезой!
Что Евгений лицемер — для нас не новость, об этом сказано в первой же строфе: ради наследства летит к умирающему дяде прикидываться любящим племянником. Но послушная слеза — это надо уметь.
Здесь описана свора, подобная Анатолю Курагину (см. Л.Н. Толстой. «Война и мир»). А про учебник мы сказали не напрасно. Речь именно о науке. В ней Евгений был гений (рифма Пушкина). Но в чем он истинный был гений?
Что знал он тверже всех наук,
Что было для него измлада
И труд, и мука, и отрада,
Что занимало целый день
Его тоскующую лень, —
Была наука страсти нежной…
Бабник шляется где попало: актрисы, случайные попутчицы, массажистки — в соответствии с похабной поговоркой, годится всё, что шевелится, даже жёны друзей. Онегина ничто не останавливало, никаких моральных преград он не знал. Но вы, блаженные мужья,
С ним оставались вы друзья.
Ух ты! Это значит, что и он продолжал «дружить» с теми, кому наставил рога. Милый друг… Ну и просто девки — без интриг, без проблем:
И вы, красотки молодые,
Которых позднею порой
Уносят дрожки удалые
По петербургской мостовой.
Это, извините, проститутки, девушки по вызову. Приличные барышни по ночам не шлялись в дрожках. Как он умел вдовы смиренной
Привлечь благочестивый взор
И с нею скромный и смятенный
Начать, краснея, разговор…
Как он умел с любою дамой
О платонизме рассуждать
И в куклы с дурочкой играть,
И вдруг нежданной эпиграммой
Её смутить и наконец
Сорвать торжественный венец.
Убедились? От благочестивой матроны до глуповатой нимфетки, которая ещё в куклы играет. Он профессионал, он по науке заставил Таню томиться двое суток.
А Пушкин… Ведь это он нарочно придумал такое высокопарное и приторное изысканно-пошлое жеманное — из куртуазных романов или восточных сладостей «Тысячи и одной ночи»: «И халиф убедился в том, что она несверлёная жемчужина и необъезженная другим кобылица, и вошёл к ней, и сорвал торжественный венец!»
И сразу, в следующей строфе, дабы вернуть читателя к человеческой речи, — сравнение максимально простецкое, буквально с неба на землю:
Так резвый баловень служанки
Анбара страж усатый кот
За мышью крадется с лежанки
Протянется, идёт, идёт,
Полузажмурясь, подступает,
Свернётся в ком, хвостом играет,
Расширит когти хитрых лап
И вдруг бедняжку цап-царап…
«Торжественный венец» и «цап-царап» — вот это снижение! Потом, почему-то, эту строфу выбросил. Передумал сравнивать Онегина с котом? Но расставаться с таким эротичным зверем не хотелось. И хитрая лапа, держа в когтях гусиное перо, перетащила кота на соседний лист, где параллельно создавался «Граф Нулин». Так иногда лукавый кот, жеманный баловень служанки, за мышью крадется с лежанки: украдкой, медленно идёт, полузажмурясь подступает, свернётся в ком, хвостом играет, разинет когти хитрых лап и вдруг бедняжку цап-царап.
Заметьте ещё, как прочно срослась служанка с лежанкой… Дети в школе — в третьем классе! — учат эротическое стихотворение:
Мороз и солнце; день чудесный!
Ещё ты дремлешь, друг прелестный —
Пора, красавица, проснись…
Учителя обманывают детей: мол, это «картины зимнего пейзажа», и сами в это верят. Но там написано, как поэт всю ночь нежился с красавицей, которая никак не может проснуться, а он её уговаривает:
Открой сомкнуты негой взоры! Негой, а не сном!
Я проводил уроки и спросил восьмиклассников: что значит «сомкнуты негой»? Одна барышня предположила, что это негр. Другая с сомнением в голосе сказала: «Снег?». Я промолчал, хоть и ужаснулся. У одной в воображении на голове красавицы лежал негр, у другой — снег (очевидно, на оледеневшем трупе). Не выдумываю. Есть видеозапись урока.
Ляжет Пушкин на лежанку и зовёт к себе служанку… В «пейзажных стихах» есть и такая строчка: Приятно думать у лежанки! Мадам! (особенно, если вы учительница русского языка и литературы) — мадам, что значит «думать у»?
«Приятно думать о» — понятно: о бутылке, о прогулке, о котлетке, о нимфетке, о конфетке. «Приятно думать в» — в поезде, в санях, во саду ли, в огороде… На — на печке, на лавочке, на пляже, на диване… Приятно думать на лежанке! Конечно, на! А если Пушкин написал «у лежанки» — значит, она кем-то занята. Ну не кучером же Агафоном! Обоняние не даст поэту приятно думать у — то есть возле лежанки с кучером. Значит, на лежанке возлежит что-то приятное.
— Что же, дети, там лежит, приятное для Пушкина? Это, дети, вам домашнее задание. Вот вам, мадам, план урока о предлогах; урока, который ваши ученики не забудут никогда и будут думать у лежанки, у кушетки, у тахты и просто на кровати, с лежащим на ней одушевлённым предметом. О чем? — О существительном одушевлённом или неодушевлённом, о глаголе в будущем времени или в прошедшем (ибо в настоящем думать некогда); возле до или возле после…
Устали от русского языка? Вернёмся к герою. Уточним: бабник и развратник — не синонимы. Развратника привлекают девственницы. Онегин и тут не промахивался. Как он умел казаться новым, шутя невинность изумлять, пугать отчаяньем готовым, приятной лестью забавлять, ловить минуту умиленья, невинных лет предубежденья умоем и страстью побеждать.
Невольной ласки ожидать, молить и требовать признанья, подслушать сердца первый звук, преследовать любовь, и вдруг добиться тайного свиданья…
И после ей наедине давать уроки в тишине! Уроки? Оказывается, такое скучное школьное слово можно сделать распутным. Это даже не учебник, это энциклопедия растлителя, раздел «Дефлорация». Вот что ждало Татьяну. Вот уж ангел-хранитель.