Смело входили в чужие столицы, но возвращались в страхе в свою. Бродский. На смерть Жукова. Любовь к Сталину за последние годы выросла с 25 до 45 процентов, а по другим опросам — до 52%. Такое резкое изменение невозможно объяснить статистической ошибкой. Что же случилось?
В понедельник 22 июня в 18:00 мне предстоит спорить в прямом эфире радио «КП» о Гитлере, Сталине и судьбе страны. Поскольку в процессе яростных дебатов не всегда удаётся высказать свою позицию полностью и чётко, излагаю её в своём блоге.
Сталин стал другим? — Нет, он мёртв (в том смысле, что новых приказов не отдаёт). Люди узнали о нём что-то новое и необычайно прекрасное? — Ничего. Сталин не изменился, история не изменилась. Значит, изменились люди. Возможно, некие идеи носятся в воздухе и материализуются в соцопросах. Но всегда ли мнение народа — критерий истины? «Земля стоит на трёх китах!» Неважно, сколько тысяч лет люди верили в это. Важно: Земля никогда на китах не стояла, не стоит и стоять не будет. Марксизм-ленинизм — где? Где величайшее гениальное учение, единственно верное? Ответ: там же, где Зевс и целая куча богов-олимпийцев.
Строили грандиозные храмы, приносили грандиозные жертвы (гекатомба — одновременное сожжение ста быков; это вам не овечка на тротуаре возле мечети). Таблица умножения работает при любом политическом режиме. А Зевс всемогущий и марксизм-ленинизм — теперь лишь экспонаты Исторического музея Заблуждений. Экспонаты есть, а вера людей в них пропала. На месте веры — пустота, черепки археологов.
Отношение к Сталину — потрясающая тема для историков, психологов, социологов. При жизни он был обожествлён. В публичной сфере любовь к вождю была 100-процентная (слово «рейтинг» тогда не существовало). Его превозносили в печати, на партсобраниях, в кино и даже за столом в гостях. Критика вождя была невозможна, считалась преступлением; могли посадить даже за непочтительный анекдот. Но что говорили дома? Среди близких друзей? На фронте в кругу однополчан? По доносам стукачей и отчётам НКВД-КГБ известно: люди вели злобные, враждебные, клеветнические разговоры. За «политику» сидели миллионы. Они не пытались свергнуть Сталина, не организовывали покушений. Они всего лишь без восторга оценивали происходящее.
Некоторые утверждают, будто Сталину поклонялись и поклоняются фанатики. Не такие уж фанатики. В 1956-м — всего лишь через 3 года после смерти, произошло разоблачение. И никто не вышел на демонстрацию протеста. Куда подевались фанатики? Точнее, куда подевался их фанатизм? В 1961-м набальзамированный труп выкинули из Мавзолея и снесли памятники. Где были фанатики, массовые самосожжения? Где были миллионы детей, когда партаппаратчики оскверняли могилу Отца? Может, радовались возвращению настоящих отцов, уцелевших в ГУЛаге, и концу страха, в котором жили 30 лет?
Когда человек желает какому-то гаду гореть в аду, разве он любит ад? Ад — место наказания, страшное место. И если грешник туда попал — то уж точно поделом. Там ошибок не бывает; судью не купишь и не обманешь. Но хоть ад — место справедливого наказания, само оно — не восхищает, не манит. Наоборот — внушает ужас и отвращение. Например, желание, чтобы некий маньяк-убийца всадил пулю в Сталина, не означает любви к маньяку. Пусть казнь справедлива, но ни любви к палачу, ни даже уважения к нему быть не может.
Нам говорят: вот опросы — почтение и любовь к Сталину растут. Но победа его не тотальна — не 100%, даже не 86%, всего лишь чуть больше половины. Конечно, действует телевизор, странные иконы с генералиссимусом, слова из Кремля о важной роли, рассказы политологов про «эффективного менеджера». Но главное в другом: на опрос отвечают живые! Мёртвые кричат, но мы не слышим. Считается, будто они молчат. Если бы все жертвы Сталина: расстрелянные священники, дети, лишённые родителей и засунутые в детдома, миллионы раскулаченных сосланных и погубленных крестьян, уморенные голодом, военачальники, писатели, учёные, рабочие, врачи — миллионы сгинувших вообще ни за что… Если бы они встали, эти миллионы скелетов и калек, и пошли, поползли по Красной площади — посмотрели бы мы, кто стал бы целовать портрет Усатого Отца. И если Сталин сейчас набирает 50 с чем-то процентов, то это потому, что те, кого он погубил, не родили детей.
В 1989 году я написал статью «ЧЬЯ ПОБЕДА?». Она вышла в январе 1990-го в журнале «Страна и мир», а летом 1991-го — в московском журнале «Социум». Номер «Социума» был посвящён войне (50 лет с начала Великой Отечественной); там я оказался под одной обложкой с выдающимися авторами. Места не хватало, и журнал взял примерно половину моей статьи, в частности, «самое криминальное место»: о том, что если бы в 1941-м Гитлер добрался бы до Сталина, то поражение это было бы временным, мы всё равно победили бы, но с меньшими потерями. Так и написано было чёрным по белому: «Народ бы поднялся. Сталин, сталинизм — никогда. Свобода от сталинизма пришла бы в 1941-м, а от захватчиков — в том же 1945-м…»
Что Германия (даже победив) не смогла бы удержать — сомнений нет. Римская империя не удержала Францию, Германию, Египет… И сама развалилась. Англия не удержала Индию, Америку… Нагляднее и печальнее собственный пример. Прошло всего 45 лет после великой Победы, и победитель исчез. Отвалились сателлиты: Венгрия, Польша, Чехословакия… А потом потеряли и собственную территорию: Казахстан, Среднюю Азию, Прибалтику, Закавказье, Белоруссию, Молдавию, Украину — эти потери грандиозные. А если осознать, что произошло это в мирное время, что не враг захватил, а потеряли по собственной глупости и жадности… Тогда, в самом начале 1990-х, статья была встречена с пониманием и одобрением.
Прошло 15 лет, и в 2005-м мне предложили опубликовать её снова. Предчувствия у меня были плохие. О том, как с 1989-го изменилось общественное мнение, все знали. Тогда была Гласность, торопливое отвинчивание гаек. К 2005-му их уже вовсю завинчивали. Но отказываться от своих убеждений я не хотел; «Чья Победа?» вышла в «МК» 22 июня 2005 года. Масштаб беды превзошёл все самые мрачные ожидания. С того дня — 10 лет подряд — меня преследует тысячекратно опубликованная клевета: мол, я мечтал о победе Гитлера, мечтал жить на оккупированной территории.
Трудно сказать, чего больше в этих обвинениях: глупости или подлости. Можно спорить: больше было бы жертв или меньше, если бы Гитлер грохнул Сталина в 1941-м. Но приписывать мне мечты об окончательной и вечной победе Гитлера — нельзя. Русским языком написано: мы всё равно победили бы. Вся статья о том, что без Сталина мы победили бы с меньшими потерями, а жизнь потом началась бы другой. Не гнали бы в ГУЛаг тех, кто выжил в немецком плену. Не держали бы крестьян в крепостной зависимости. Не громили бы кибернетику и генетику. Да мало ли…
Винить меня за фразу в середине статьи? Винить Кутузова, что сдал Москву, и делать вид, будто не знаешь, ради чего? Винить Толстого: мол, «Война и мир» описывает сдачу Москвы, и делать вид, будто не знаешь, что дальше?
Получилось: я зря им клеймён! Высоцкий. Банька по-белому. Многие люди почему-то верят, что Победой мы обязаны Сталину, а без него Советский Союз ждало поражение. Извините, но так думать — это настоящее духовное рабство. Значит, умри Александр I и Кутузов в августе 1812 года — Россия сейчас была бы французской колонией? Умри Сталин от инфаркта летом или осенью 1941-го — мы всё равно победили бы. Но никогда никто в мире эту победу не приписывал бы Сталину. Вы верите, что победил он. Я знаю, что победила страна. Так кто из нас прав?