Путин принимал решение один, и в этом контексте освобождение Платона Лебедева стало знаковым событием. Михаил Ходорковский, комментируя его выход на свободу, отметил: «Я счастлив, что Платон Леонидович на свободе». Вопрос о том, было ли это ожидаемым, Ходорковский уточняет: «Я и сам так думал. Лучше не обольщаться. Если обольщаться напрасно, то потом тяжело». В разговоре он акцентирует, что предпочитает придерживаться принципа «не верь, не бойся, не проси». Он не скрывает, что предложение о его освобождении исходило от Путина.
Когда его спрашивают, почему освободили именно его, Ходорковский говорит: «Спрашиваю у всех». Он высказывает мнение, что освобождение могло быть частью внутренней политики Путина, где важно продемонстрировать контроль над своей командой: «Некоторая часть путинского окружения малость отвязалась… Он хотел привести их в более нормальное состояние».
Ходорковский выдвигает гипотезу, что Путина могло беспокоить состояние дел внутри его администрации, и отмечает, что «ваше освобождение произвело эффект атомной бомбы». По его мнению, показывая, что не все решения принимаются с учетом мнения окружения, Путин дает понять, что «некоторые решения он принимает один». Это, как считает Ходорковский, не всегда хорошо для страны, но важно сохранять вертикаль власти.
В разговоре с журналистом, проходящем в ресторане, Ходорковский делится воспоминаниями о времени, проведённом в заключении: «В лагере всё горячее», поясняет он, добавляя, что качество пищи зависит от заключенных, которые сами готовят. Затем он возвращается к моменту своего ареста в 2003 году, когда его задержали в аэропорту Новосибирска. «Я чётко сознавал, что риск стал большим», признается он. «Но они решили, что надо вот так сделать».
Ходорковский описывает ситуацию в самолете: «Ожидаемый сюрприз». Он знал, что его ждут, однако не предполагал, что его задержат именно в аэропорту. «Возвращаясь в Россию из последней зарубежной командировки, я понимал, что, видимо, всё», — говорит он. Когда его доставили, это было скорее спокойное взаимодействие, чем насильственное задержание: «Специально послали людей, которых я знал».
Ходорковский отмечает, что его адвокат был в Москве, и он сам продумывал возможное поведение на допросе: «Проигрывал модель поведения». Он также делится, что у него была возможность подготовиться к тому, что его могут задержать, и это дало возможность обдумать, что забрать с собой. Он не ожидал, что его допросы будут столь казуальными, вспоминая: «Меня всерьез никто никогда не допрашивал».
В дальнейших размышлениях он рассказывает о системе, существующей в тюрьмах, описывая разные типы зон. «В первой зоне — это была чёрная зона. Там мата не было вообще», — говорит он о правилах поведения заключенных. «В чёрной во главе стоят уголовники, но фактически они исполняют указания администрации». Это подчеркивает сложные взаимоотношения власти и преступного мира в тюрьмах, где законы и понятия зачастую находятся в противоречии.
Таким образом, Ходорковский делится с нами не только личными переживаниями, но и создаёт картину того, как функционирует российская политическая система и система правосудия, делая акцент на личной ответственности и окружающей действительности.