В связи с решением Центробанка России оставить ключевую ставку на прежнем уровне, поднялся нешуточный шум. Многие заявляют, что в ЦБ засели враги российской экономики, стремящиеся угробить бизнес, в то время как во всем мире учетные ставки центробанков низкие. Призывы снизить ставку до нуля звучат от горячих голов из НОД и Антимайдана, поддерживают их «академик» Глазьев, «бизнес-омбудсмен» Титов и другие. Но почему Центробанк упорно отказывается снижать ставку?
Не собираюсь защищать Центробанк как таковой. Считаю его ответственным за катастрофическую монополизацию российского банковского сектора несколькими крупными госбанками, которые контролируют более половины активов и две трети корпоративного кредитного портфеля в нашей системе. В результате олигополии крупных госбанков устанавливаются завышенные ставки по кредитам, также превышающие разумные пределы, даже с учетом высокой ставки ЦБ. В укоренении олигопольной банковской системы, где доминируют крупные госбанки, ЦБ виноват своей молчаливой политикой поддержки конкуренции, последовательным уничтожением более мелких банков и предоставлением преференций крупным государственным.
Вопрос кредитно-денежной политики ЦБ можно сравнить с градусником, который показывает высокую температуру в экономике. Если деньги в России дорогие по объективным причинам, то при чем тут ЦБ? Что толку от требований разбить старый градусник, если болезнь нужно лечить?
Почему в российской экономике дорогие деньги? Во-первых, за все 25 постсоветских лет мы так и не смогли добиться низкой инфляции. Проблема заключается не только в «голландской болезни», но и в монопольной структуре нашей экономики. Вспомните 2012 год, когда из-за выборов перенесли повышение тарифов монополий: инфляция была рекордно низкой. Большинство секторов нашей экономики — это монополии или олигополии, и эффективной системы защиты конкуренции у нас нет.
Во-вторых, мы так и не научились мобилизовывать деньги в собственной экономике. Все наши успехи в предыдущие годы были связаны с дешевыми западными займами. Ситуация изменилась после объявления санкций, когда доступ к дешевым кредитам оказался закрыт. В результате внешний долговой портфель наших компаний и банков сократился на $200 миллиардов, и это отразилось на курсе рубля.
Теперь, даже если санкции частично снимут, привлекательность для вложений в Россию снижается, и уровень политического риска пересмотрен. Никто не может быть уверенным, что завтра мы не окажемся в новой санкционной ситуации. Европейские страны могут снять санкции, но финансовая система ориентируется в первую очередь на действия США.
Откуда нам взять деньги? Активы наших банков невелики — около триллиона долларов, в то время как активы финансовой системы США составляют порядка 80 триллионов. Качество этих активов также оставляет желать лучшего: 80% рублевых и две трети валютных депозитов физлиц имеют срок менее года.
В нашей монопольной и огосударствленной экономике качество проектов и высокие риски кредитования играют значительную роль. Убытки ВЭБа — это яркий пример: на бумаге проекты кажутся отличными, но в итоге оказываются убыточными. Чиновники и топ-менеджеры госмонополий не заботятся о рисках, ведь государство всегда выручит.
То есть, вас при всех этих обстоятельствах еще удивляет, что в нашей экономике дорогие деньги? И при чем тут ЦБ? Для сравнения с политикой западных центробанков: там использовались сложные схемы, которые не подразумевали взятие на себя рисков реального сектора экономики. В России деловая активность мертва, а рост, способный поглотить эмиссию, отсутствует. Все входы на рынок закрыты, а деловая активность сужается.
Без роста деловой активности как можно ожидать, что эмиссия принесет позитивные результаты? Она только создаст инфляцию и новые скачки курса. Как уже упоминалось в полемике с Борисом Титовым, требующим от ЦБ печатать деньги, это уже было в нашей истории. Если вы хотите повторить гиперинфляцию, вступайте в НОД или в партию Бориса Титова, выигрывайте выборы и номинируйте своего главу Центробанка. Удачи вам!