В связи с надвигающимся началом процесса Бориса Стомахина и многими вопросами, возникшими по этому поводу, хочу поделиться своим мнением. Я считаю, что этого немолодого и физически нездорового человека необходимо отпустить, пусть пишет, что ему кажется, если не может без этого обойтись. Я не считаю его героем и даже хорошим публицистом, хотя он мог бы, вероятно, если бы поучился. Но мне кажется, что издеваться над ним больше не следует. Он уже отсидел пять лет по 282-й статье УК.
Господа националисты, если вы полагаете, что 282-я статья УК должна быть отменена, будьте последовательны. Как видите, она не только «русская». Не стоит закатывать истерики с криками «распни его». Если кто-то должен сожалеть о его действиях, пусть это будет каждый из нас, а не отдельные группы, которые кричат на национальной основе. Мне дико, что кто-то может ненавидеть по национальному признаку. Я интернационалистка, но не всем это подходит.
Стомахина обвиняют в разжигании ненависти и оправдании терроризма. Эта статья для меня кажется странной, как «отрицание Холокоста» или «отрицание победы в ВОВ». Если я говорю: «я могу понять причины, побудившие террористов в Норд-Осте», это объяснение терроризма или его оправдание? Боюсь, это будут решать Следственный комитет и очередная «психолого-лингвистическая» экспертиза.
Вернемся к делу Стомахина. На мой взгляд, он действительно написал много провокационных высказываний. Защитники утверждают, что это публицистический прием, призванный пробудить протест во имя добра. Я такой прием не понимаю, мне это представляется призывом к насилию. Поэтому организации, с которыми я работаю, такие как Союз солидарности с политзаключенными и «Мемориал», Стомахина политзаключенным не признают. Я не спорю о его статусе, я считаю, что его надо просто отпустить. Нельзя давать человеку десять лет за то, что он выражает свои мысли.
Борис, как я понимаю, очень одинокий и неудачливый человек. У него нет никого, кроме старенькой мамы, которая раздавлена тем, что с ним происходит. Она ждет его пять лет, и еще десять, вероятно, не прождет. Борис тяжёл в общении, и у нас никогда не было добрых отношений. У меня нет к нему претензий. У меня есть семья, работа, интересы, ощущение востребованности. А у Бориса этого нет и никогда не было.
Он однажды сказал мне в СИЗО: «Почему я никому не пригодился?» Он считает, что мог бы писать по-другому, но никто им не заинтересовался. Возможно, он не проявил настойчивosti или не хотел учиться, но стал тем, кем стал: независимым публицистом радикальной направленности. Заключенным за слова. Он имеет много противоречий, не любит окружающих, и окружающие отвечают взаимностью.
Теперь он удивляется: «Почему меня никто не защищает?» Он считает, что все его предали, включая либералов и правозащитников. И в какой-то степени это правда. Но если его посадят снова, я не уверена, что смогу чем-то помочь. Борис думает, что общественность должна была его защитить, но он сам оттолкнул многих.
Борис просит передать, что если посадят его, то могут посадить и вас. Нелепо призывать к милосердию, но подумайте: кому легче от того, что инвалид Стомахин будет сидеть в камере с двумя ворами на десять лет? Вернусь к тому, что говорила раньше: давайте будем последовательны. Если нельзя сажать за слова, то нельзя. Он не причинил вреда, разве что нашему рассудку. От его действий нет вредных последствий. Не стоит его сажать, это противоречит здравому смыслу.
Стомахин очень одинок. Писем с воли он ждет как чуда. Напишите ему, спорьте, ругайте, но важно, чтобы он знал, что его не забыли. Я не знаю, что будет с Борисом, если никто не придет на его процесс. Несмотря на всё сказанное, он верит, что для кого-то что-то значит. Суд начнется 23 сентября, в следующий понедельник, в Бутырском суде в 14 часов. Вряд ли мы спасем Стомахина от срока. Но дам ему надежду. А как он без нее выживет? Довольно подло его ненавидеть, и дайте Бог, чтобы на нас тоже не наплевали.