И все-таки, как нам быть с названием этого города — столицы (формально) непризнанной Южной Осетии, города (формально) на территории Грузии? Если вы вслушивались в эти дни не только в то, ЧТО говорили политики, дипломаты, военные и журналисты, но и в то, КАК они говорили, вы не могли не заметить, что «Цхинвали» практически повсеместно превратился в «Цхинвал».
Дмитрий Медведев называл его так еще несколько дней назад, а нынче министр иностранных дел Сергей Лавров, ни разу не сбившись, говорил только «Цхинвал». Журналисты разных каналов поначалу путались в названиях, но за несколько дней выправились: у них город теперь тоже называется «Цхинвалом».
Если коротко, суть в том, что «Цхинвали» — грузинское наименование, а «Цхинвал» — осетинское. Слово «Цхинвал» стало потихоньку проникать в общероссийское употребление с начала 90-х, когда Южная Осетия приняла Акт о государственной независимости. Но именно ПОТИХОНЬКУ! До последнего времени все официальные ведомства в России, официальные лица, СМИ, — все называли этот город «Цхинвали».
И вот теперь резкий поворот: Цхинвал! Не знаю, как у вас, а на моей памяти это, пожалуй, первый случай, когда СЛОВО становится ярким политическим знаком, символом. Политик или дипломат, который вместо «Цхинвали» говорит «Цхинвал», может, в общем, больше ничего не говорить: он одним этим словом высказывает свою позицию.
А я в эти дни слышала и такие вопросы: что дальше — Сухум? Батум? Тифлис? Обсуждение, начатое здесь, продолжим в воскресенье, 17 августа, после 10 утра в программе «Говорим по-русски».