Вся эта сволочь набросилась на мальчишку не за то, ЧТО он сказал. Он ведь не произнёс ничего, кроме того, чему его учили нормальные люди — от Пушкина («милость к падшим») до рассказов бабушки о том, как наши женщины приносили хлеб пленным немцам. (Абсолютно правдивые, между прочим, истории, мне об этом говорили немцы, побывавшие в нашем плену и на всю жизнь сохранившие благодарность этим женщинам).
Они напали на него из-за своей ограниченности, в силу задержавшегося сигнала сверху, полагая, что теперь МОЖНО, ПОРА. Они почувствовали запах человеческой крови и, с восторгом, с облегчением — наконец-то! — увидели, как из могил вылезают вурдалаки. «Им бы, гипсовым, человечины, они вновь обретут величие». Они напали потому, что это их природа — бросаться всей сворой, разрывать на части, вцепляться в горло. Они могут называть себя коммунистами или патриотами, говорить, что они за монархию или за республику, за план или за рынок. Все это неважно.
Важно, что им нужна человеческая кровь. Они не могут без неё. Похоже, ошиблись. Скорее всего, не посадят ни родителей парня, ни учителей, всё спустят на тормозах. Но они ждут. И непременно накинутся на следующего. Им даже не нужна команда «фас», достаточно лишь легкого, еле заметного кивка. Господи, сколько же нам нужно осиновых колов и серебряных пуль!