Часть 3
Александр Верещагин, доктор права Эссекского университета (Великобритания), гендиректор ООО «Институт прецедента»: Россия, забывшая о взятках. Коррупция в Российской империи: правда и вымыслы
Строительство храма Спаса-на-Крови в Петербурге. 1904 год. Фото: Pastvu.com
Вступление на престол Александра III, известного своей честностью и прямотой, ознаменовало решительное наступление на коррупцию, оставшуюся в наследство от предшествующего царствования. «Лично порядочному царю претила коммерциализация придворной жизни», — замечает историк И.В. Зимин.
Одним из важнейших шагов нового императора стал закон, принятый в 1884 году, который запрещал чиновникам совмещать государственную службу с коммерческими занятиями. Это касалось высокопоставленных чиновников и членов двора, которым было строго запрещено быть учредителями или руководителями в торгово-промышленных товариществах. Остальные чиновники также обязаны были сообщать о своих коммерческих интересах, за что могли быть подвержены запрету по решению начальства.
Закон соблюдался неукоснительно вплоть до конца империи. Интересно, что даже собственные средства императора никогда не вкладывались в коммерческие предприятия, чтобы избежать подозрений в финансовой заинтересованности в какой-либо отрасли. «Никогда русский самодержец не станет акционером», — утверждал министр императорского двора граф Фредерикс. Личные средства государя размещались исключительно на банковских счетах.
Несмотря на это, публика продолжала подозревать высшие сферы в коррупции. Главным подозреваемым того времени стал министр финансов Вышнеградский, обладавший значительным состоянием, которое он нажил, возглавляя крупные железнодорожные и промышленные предприятия. Проверка показала отсутствие злоупотреблений, и его оставили на посту. Его преемник, С.Ю. Витте, заверял императора в том, что «министру финансов не удастся совершить злоупотреблений» благодаря строгому контролю его подчиненных.
Однако не всем было так легко. Ключевой пост председателя Департамента экономии Государственного Совета занимал А.А. Абаза, который, получив инсайдерскую информацию о понижении курса кредитного рубля, стал играть на бирже. После раскрытия его схемы император потребовал письменных объяснений и, рассмотрев его разбивное письмо, приказал подать в отставку.
К подобной судьбе был приговорен и министр путей сообщения Аполлон Кривошеин, которого обвинили в заключении контрактов на поставку леса из собственных имений. Его дело было рассмотрено уже при новом императоре Николае II, который также приказал лишить его придворного звания.
На фоне этого, системы контроля и меры против коррупции стали серьезно ужесточаться. Прямое взяточничество каралось жестко — ссылкой в Сибирь. В 1888 году произошло нашумевшее исеевское дело, когда тайный советник П.Ф. Исеев, обладая доверием президента Академии Художеств, растратил средства, предназначенные на строительство храма Спаса-на-Крови. Он был отдан под суд и сослан в Сибирь.
Не менее примечательно, что нетерпимость императоров к злоупотреблениям совпала с идеологическим поворотом к «руссизму». Оба царя не считали коррупцию неотъемлемой чертой русского национального характера. Интендантство, хотя и оставалось «заповедником» коррупции, постепенно утратило свой престиж, и служба в этом ведомстве стала восприниматься как неприемлемая.
Общественные нравы изменились настолько, что интендантская служба не привлекала желающих, а наоборот, вызывала осуждение. Вскоре после этого, коррупционные скандалы в интендантстве стали редкостью. Сенатор Н.П. Гарин провел ревизию, выявив множество случаев злоупотреблений, после чего коррупция в этой сфере стала угасать.
Что касается высших чиновников, случаи подозрений в коррупции были единичными. Среди них можно выделить дело московского градоначальника генерал-майора Рейнбота, который, несмотря на не подтвержденные обвинения, был осужден и помилован царем. Также стоит отметить дело Гурко-Лидваля, связанное с контрактом на зерно в неурожайный год, где имелись подозрения в коррупционных схемах, но и здесь результат следствия остался спорным.