Ошеломила и оглушила новость из Тверской области. С залитыми слезами глазами сложно написать о происходящем, в горле ком… У Марии Панфиловой, чей крик о помощи услышали миллионы зрителей на первом канале два года назад, умер ребенок. Это трагическое событие стало следствием бездействия властей, которые, похоже, начали шевелиться лишь после очередного пинка «сверху». Отписались, успокоились… и снова тишина.
В местном клубе власти создали консилиум вместе с корреспондентами для обсуждения открытия закрытого много лет назад детского садика. Многодетная мать Мария Панфилова живет во временной двухкомнатной квартире без удобств и отопления в деревне Полубратово, отрезанной от цивилизации. Так живут наши дети! Многие родители не обращаются за помощью, опасаясь, что им прямо скажут: «будете жаловаться — отберём детей».
Государственные структуры навязывают принцип привязки госуслуг к гражданину, что приводит к банальной нерентабельности содержания школ, скорой помощи и больниц в сельской местности. В последние годы тысячи таких учреждений закрылись, и с полным переходом на новые формы это может стать фатальным. В стране уже растут тысячи детей, которые никогда не ходили в школу — им просто некуда и не в чем ходить. Случай с многодетной матерью, покончившей с собой из-за долга в 10 000 рублей на школьную форму, это подтверждает.
Деревенские дети не получают медицинской помощи — некому и негде это сделать. Библиотеки и клубы также отсутствуют. В деревнях нет газа, хотя президент уверен, что Россия полностью газифицирована. Дома отапливаются дровами, как сто лет назад, а электричество слишком дорого, чтобы использовать его в качестве топлива. По всей стране остаются гиблые деревни с отсутствием нормальных дорог. А расстояния между деревнями порой превышают пять километров — пешком не доберешься, а автобус до Полубратово ходит раз в неделю.
С аптеками в деревнях Тверской области тоже беда. Ближайшая больница находится в 80 километрах. Скорая помощь доехала к Артему за 40 минут, но пока его везли, мальчик с ДЦП впал в кому. Через день он умер. Трехлетнему Артему Панфилову требовалась постоянная квалифицированная помощь для курсового лечения и реабилитации, но помощь местных чиновников, приписавших его к «мертвым душам», ограничилась пенсией по инвалидности и уходу — 8300 рублей.
На медицинскую и социальную помощь детям с детским церебральным параличом выделяются огромные средства из бюджетов. Однако, по федеральному законодательству, после того как ребенок стал инвалидом, ему должна быть выдана индивидуальная программа реабилитации (ИПР), но у Марии Панфиловой ее никогда не было. ИПР включает в себя необходимые реабилитационные мероприятия, необходимые для восстановления функций организма, и должен заключаться между государством и гражданином, имеющим инвалидность.
Счастливцы, которых не коснулась такая беда, не подозревают, что ноша — на всю жизнь. ДЦП не вылечивается. Правда, правительство России в последние годы выделяет все больше денег на лечение. Однако методики реабилитации сосредоточены в центре страны, а попасть на бесплатное лечение из регионов почти невозможно. Местные власти предложили Марии Панфиловой лишь коляску и ванночку общего назначения на временное пользование.
В 2010 году я обращалась в благотворительный фонд с просьбой помочь многодетным семьям из нашего «Движения семей SOS». Ответ был таков: помощь оказывается только семьям с детьми-инвалидами. Ситуация с Панфиловой не единственная. Трехлетний Артем, рожденный в глухой деревеньке, был обречен. Его похоронили рядом с другими детьми, к которым скорая помощь даже не приехала. Многодетный отец, похоронивший двух детей и жену, осознал, что система оказалась безжизненной.
Смерть Артема Панфилова вызвала резонанс в СМИ, и теперь тверские чиновники задумываются, на кого свалить свою вину.