4 июня завершилось предварительное расследование по делу Pussy Riot. После этого адвокаты и их подопечные начали знакомиться с материалами дела. В прошедшую пятницу, 29 июня, на обвиняемую сторону ожидал неприятный сюрприз: следователь Харьков решил сократить срок ознакомления с делом до 9 июля. Судебное заседание по этому вопросу прошло в среду. На этот раз аккредитованные журналисты смогли войти в здание Таганского суда сразу, без долгого ожидания на солнце. Однако это не изменило ситуацию: начало заседания пришлось ждать в маленьком и душном зале. Кондиционер не справлялся со своей задачей, а спецназовцы, дежурившие в коридоре, на просьбы открыть дверь реагировали фразами: «Не нравится — выходите». Один из звукооператоров заметил: «Такое ощущение, что я в автобусе стою». Ему ответили: «Приготовьте за проезд, пожалуйста». Действительно, удочки с микрофонами, поднятые вертикально, напоминали автобусные поручни.
Спецназовец просил всех сжаться еще плотнее. Работник суда заглянул в комнату и попросил покинуть помещение тех, кто уже сфотографировал зал, чтобы освободить место для прибывающих журналистов. Но никто не выходил, так как обвиняемых в зале не было, а без них отснятая картинка не имела смысла. Операторы шутили: «Нужно сделать демотиватор: зал снял — выходи». В зале появился адвокат Надежды Толоконниковой Марк Фейгин. Кто-то из недостаточно подготовленных журналистов спросил: «Это адвокат?» Фейгин с иронией ответил: «Да, пока ещё адвокат». Когда приводили Надежду Толоконникову, операторы пришли в возбуждение, но полицейский конвой загораживал им обзор. Кто-то в толпе попросил: «Отодвиньте майора, ёпт!» Немолодой майор явно не оценил такую фамильярность.
Заседание началось. Следователь настаивал на том, что защита намеренно затягивает процесс ознакомления с делом. Позже Фейгин пояснит, что он и Толоконникова подписали протокол о совместном и раздельном знакомстве с делом 7 июня. С 7 июня по 4 июля прошло чуть меньше месяца. Дело состоит из семи томов, в среднем по 300 страниц в каждом. Адвокаты ограничены в своих действиях, так как в следственном изоляторе им не разрешают делать копии документов. Копировать документы можно только на территории УВД Центрального округа. Адвокаты успели скопировать 4 тома из 7, а прочитать и того меньше. Материалы дела находятся в единственном экземпляре, и ознакомиться с ними одновременно не могут все подзащитные и адвокаты.
Фейгин отметил, что затягиванием можно было бы считать отказ Толоконниковой от знакомства с делом, но этого не происходило ни разу. Он добавил, что защита не успевает за столь короткий срок провести собственную независимую психолого-лингвистическую экспертизу, так как для этого нужны все семь томов дела, которыми защита не располагает. Вопрос о том, действительно ли нужны все семь томов для проведения экспертизы, возник у многих. Есть же скандальный ролик, который послужил причиной судебного разбирательства. Почему не отправить на экспертизу именно его? Фейгин поясняет: нельзя. Если отправить на экспертизу только ролик без оставшихся материалов дела, суд отклонит ходатайство о приобщении такой экспертизы.
Далее адвокаты перечисляют все препятствия для быстрого ознакомления с делом: занятость адвокатов в других делах, строгий распорядок дня в СИЗО и прочие бюрократические трудности. Виолетта Волкова, адвокат Екатерины Самуцевич, также упоминает не самые комфортные условия для ознакомления — крошечная душная комната без кондиционера. В какой-то момент Пётр Верзилов успевает показать Наде свежий номер «Коммерсанта» с материалом о внезапном появлении других участниц Pussy Riot на концерте рок-группы Faith No More. Эту новость он сообщает и остальным обвиняемым: «Супермузыкант» Майк Паттон вышел в поддержку Pussy Riot, появившись на сцене в балаклаве.
Надежда Толоконникова, комментируя ситуацию, заявляет: «Если следствие обвиняет в религиозной ненависти людей, которые 4 месяца не выпускали из рук Библию, то это что-то значит…» Она также говорит, что не успеет ознакомиться с оставшимися пятью томами дела за два дня и ей необходимо еще полтора месяца. Надя отмечает, что «протоколы потерпевших идентичны друг другу», что вызывает у нее подозрения. Ей важно внимательно изучить дело, чтобы выявить все недостатки следствия. Однако она не жалуется на условия содержания в СИЗО и на сокамерниц: «К счастью, там не мешают думать», — говорит она.
Перед завершением заседания Толоконникову уводят, и журналисты начинают томиться в духоте. Один из операторов шутит, что все происходящее могло бы служить хорошей практикой для начинающего оператора. Волкова общается с прессой, заявляя: «Следствие игнорирует, что на самом деле происходило в храме и то, что они не исполнили песню. Следователь упорно говорит: но они же хотели спеть». Тем временем кто-то заходит в зал и удивляется: «У вас тут дышать нечем. Как вы здесь живёте?» На лавочке лежит номер «Коммерсанта», открытый на странице с названием «Faith No More». Звучит зловеще.
Фейгин указывает, что 217 статья УПК РФ не ограничивает сроки ознакомления с делом, за исключением случаев сознательного затягивания. Однако суд, в конце концов, выносит ожидаемый вердикт: удовлетворить ходатайство следствия и ограничить срок ознакомления с делом до 9 июля. 9 июля — последний день, когда сторона защиты сможет ознакомиться с делом. Суд не учёл, что в этот же день в Мосгорсуде состоится очередное обжалование по делу Pussy Riot, что лишает защиту возможности ознакомиться с материалами.
К текущему моменту защита нашла первых серьезных поручителей для девушек из группы: главред «Новой газеты» Дмитрий Муратов, народная артистка России Чулпан Хаматова, режиссёр Владимир Мирзоев и писательница Людмила Улицкая. Протестуя против решения суда, Толоконникова объявляет голодовку. Вскоре становится очевидно, что и остальные обвиняемые также ограничены сроком до 9 июля и, конечно же, тоже объявят голодовку. И так и произошло.
Почему все эти судебные решения идентичны? Суд, по сути, не считает обвиняемых людьми. Снаружи видно, насколько они разные, как и их адвокаты, которые не похожи друг на друга. Тем не менее, суд словно говорит: «нет синего, жёлтого, красного, есть только один серый цвет». Это сообщение от суда намекает на то, что один человек неотличим от другого.
Обвиняемая Мария Алёхина называет происходящее «театром абсурда». «Театр абсурда», между тем, переносится и за пределы судебного зала. 19 апреля, в этом же зале, Надя говорила журналистам: «Если ты находишься в здоровом состоянии, то в тюрьме тоже неплохо, потому что у тебя есть мозг, сознание, твоя душа». Но можно ли говорить о «здоровом состоянии» сейчас, когда уже известно, что все три девушки во второй раз объявили голодовку? В письме из СИЗО Мария Алёхина писала: «Сегодня первый день, когда я могу нормально ходить». В том письме она не пояснила, из-за чего это было невозможно. Объясняю: из-за первой голодовки.
Следующий день в суде продолжается в духоте. В общении Фейгина с журналистами появляются раздраженные ноты: «В середине августа их отправят в зону…» Объясняю, что смысл этой спешки в том, чтобы не продлевать срок содержания под стражей. Чем дольше девушки находятся под арестом, тем больше споров о их судьбе и сильнее общественный резонанс.
Дальнейшее развитие событий может быть следующим: с 19 до 24 июля дело рассмотрят по существу, а к 24 августа всё закончится. В то же время раздражение будет слышно и в голосах журналистов. Операторы российских каналов злобно шипят на оператора BBC, который якобы мешает им снимать. Это становится единственной вспышкой нетерпимости и злобы на этом процессе. В то время как обвиняемые и их адвокаты сохраняют спокойствие.
Следователь выглядит инопланетянином, не реагируя на упрёки. Судья выглядит усталым от жизни, а прокурор просто присутствует. Операторы российских каналов испытывают злость к зарубежному коллеге. Как ни странно, это создаёт атмосферу странности и неестественности. Например, шнурки на кедах Алёхиной. По началу кажется, что это особенные модные шнурки. Однако потом становится понятно, что это нарезанные тонкими полосками колготки, ведь обвиняемым иметь шнурки нельзя — вдруг удавятся.
Самуцевич вскоре заметит, что показания потерпевших постоянно меняются. Алёхина назовёт прочитанные материалы «лингвистическим шедевром», полным ошибок. Судья строго спросит: «Вы дело читать собираетесь или ошибки выискивать?» Алёхина ответит, что ошибки мешают понять смысл написанного. Волкова будет говорить о неотсмотренных видеоматериалах дела, которые не были предоставлены защите. Судья, по-прежнему, выглядит усталым от жизни.
Контраст между обвиняемыми и судом заметен. Девушки выглядят несломленными, улыбаются, а Мария Алёхина даже не даёт надеть на себя наручники, уклоняясь от полицейского, чтобы прочитать своё обращение к собравшимся. Суд и следствие выглядят сломленными системой. Это противостояние «сломленных» и «несломленных» создает напряжение в зале.
Когда Машу пытаются увести, она успевает прочитать своё обращение: «Я уверена, что христианская традиция сильнее отдельных выпадов от хрупкости веры». На её слова реагирует кто-то из операторов: «Значит, так тебе и надо». Интересно, не тот ли это был человек, который злился на коллегу с BBC?
Далее разворачивается сцена, полная странности. Беда в том, что для многих противников Pussy Riot слова «Кто из вас без греха…» звучат пустым звуком. После суда в Марксистском переулке можно было увидеть людей с белыми масками на затылках. Надписи на масках были разные. Одна из них, «ох…енная Фемида», словно подытоживала случившееся.