В условиях нынешнего кризиса аберрации массового сознания принимают самые разнообразные формы. Одна из них – бравадная доктрина, формулируемая приблизительно следующим образом: «Ничего, мы пережили кризис 98 года, пережили кризис 2008 года – переживем и этот». Ее основоположником можно считать известного фольклорного персонажа, утверждавшего, что, раз он ушел от бабушки-дедушки, зайца да волка, то фарт этот будет продолжаться вечно, позволяя ему избегать всех напастей в будущем. При всей своей метафизической привлекательности и оптимистическом пафосе, доктрина Колобка – довольно уязвима, ибо предполагает, что любое событие, схожее с предыдущими, неизбежно приводит к таким же последствиям, как и они.
В действительности удачное бегство от бабушки-дедушки совершенно не гарантирует успеха при встрече с другими персонажами, и рано или поздно на пути позитивно настроенного Колобка может появиться лиса, рандеву с которой будет иметь для него самые печальные последствия. К чему я об этом? К тому, что кризис 98 года столь же отличается от кризиса 2008 года, сколько оба они отличаются от нынешнего. Счастливый отскок от первых двух вовсе не означает, что и на этот раз российское государство быстро придет в себя, отряхнется и весело запрыгает дальше по дорожке нефтегазового пофигизма к новым олимпиадам и чемпионатам мира.
Первый и второй кризисы были вызваны исключительно экономическими причинами. Нынешний кризис имеет политическую природу. Это признал даже президент. И пусть для него коллапс рубля есть не расплата за Крым, а плата за «желание самосохраниться … как государство». Пусть дело вообще не в Крыме, а в том, что «мы защищаем свою самостоятельность, свой суверенитет» – от этого ничего не меняется. Он все равно признал, что происходящее вызвано политическими причинами. Какой ярлык к ним прилепить – это вопрос вкуса. Кстати, даже с крымской аферы ответственность за кризис президент не снял, а лишь обернул эту ситуацию в патриотический глянец: ведь для многих государств-агрессоров аннексия иностранной территории часто служила эффективным способом самоутвердиться, самосохраниться и защитить свой суверенитет.
Вернемся к сравнению кризисов. Первые два кризиса российского рынка были частью более глобальных финансово-экономических процессов. В 1998 году кризис охватил практически все постсоветское пространство, во многом став реакцией на переход от социалистической экономики к капиталистической. В 2008 году Россия попала в ту же яму, что и весь мир, и вместе выбираться из нее было легче. Нынешний кризис – это эксклюзивно российская проблема, хотя он может затронуть экономики государств, имеющих с Россией тесные торговые связи.
Выйти из кризиса 1998 года и 2008 года удалось довольно быстро, потому что у Запада (да и не только у него) сохранялось, хотя и со многими оговорками, доверие к российскому правительству. Стратегическая выгода от инвестиций в российский рынок перевешивала политические и юридические риски. Поэтому в Россию продолжали поступать иностранные капиталы, а западные банки продолжали предоставлять российским компаниям ссуды. Сегодня ситуация кардинально иная. Российское руководство потеряло кредит доверия в глазах лидеров мировой экономики, особенно в глазах Евросоюза и США.
Кремль исчерпал себя как партнер для Запада, который успел получить от России сотни миллиардов, вложенных в западные фондовые рынки и рынки недвижимости. Кремлю прощали его шапкозакидательские настроения, а вместе с ними и войну против Грузии, и заигрывания с Ираном, пока было экономически выгодно. Но когда возникла угроза военных действий в Европе, когда из Москвы начали раздаваться напоминания о том, что мы сами – не только с усами, но и с ядерными боеголовками, когда газовый шантаж перешел границы допустимого, Запад отвернулся от России. К нему присоединились дружественные Западу страны, такие как Япония. Это означает, что никаких кредитов России ожидать уже не придется.
Зато останутся и, возможно, будут ужесточены санкции, над которыми еще несколько месяцев назад было принято потешаться. Поэтому рассчитывать можно будет только на 400 миллиардов долларов в золотовалютных резервах (при этом эксперты утверждают, что только половина этой суммы является доступной) – и это при том, что внешний долг России составляет около 670 миллиардов долларов. Еще можно будет молиться о ниспослании чуда, чтобы цены на нефть удвоились, но, судя по всему, и США, и страны-участники ОПЕК вполне удовлетворены ценой в 60 долларов за баррель и чуда не допустят.
Другими словами, быстрых путей выхода из нынешнего кризиса нет и не предвидится. И это, как видно, понимает даже президент. Он дал «двушечку» на то, чтобы покончить с кризисом, но, памятуя о том, как любят в российском правительстве пересматривать смету по ходу дела и учитывая, что власти не имеют ясного представления о том, как исправить ситуацию, «двушечка» вполне может и удвоиться, и утроиться. В такой ситуации доктрина Колобка может оказаться не самым плохим способом защититься от реальности. Проблема только в том, что нынешний кризис вполне может стать той самой роковой лисой, от которой ускользнуть Колобку уже не удастся.