Полгода активного протеста против Кремля привели ситуацию к такому рубежу, после которого без дальнейшей консолидации оппозиции ее прогресс и экспансия невозможны. Я сам был сторонником отказа от поиска единой политической и экономической программы и призывал довольствоваться только протестным настроем людей. Однако сейчас этап, когда оппозиционеры «присматривались» друг к другу, подошел к концу. Они достаточно хорошо друг друга узнали, поняли, кто на что способен и, возможно, я обольщаюсь, но мне кажется, что прониклись некоторым доверием друг к другу.
Теперь настала пора выработать хотя бы в общих чертах единую политическую и экономическую платформу, которая будет консолидировать оппозицию на среднесрочную перспективу. Ни в коей мере не претендуя на роль идеолога оппозиции, я, тем не менее, решил высказаться на эту, на мой взгляд, сверхактуальную тему.
Главная проблема оппозиции состоит в том, что Кремль (неважно – вольно или невольно) очень эффективно себя позиционировал: в центре политического спектра, оставив оппозицию раздробленной на право-левую части. Такое позиционирование власти позволило ей довольно долго пользоваться поддержкой большинства нации. Однако это же позиционирование сослужило власти плохую службу, создав иллюзию неуязвимости и бесконечно долгой прочности всей этой центристской конструкции.
Эта опасная иллюзия возникла из рискованной гипотезы об одномерности политического ландшафта. Будто бы вся политическая и экономическая дискуссия укладывается в шкалу социализм – капитализм, левые – правые, пролетариат – буржуазия и т.д. Однако теперь уже очевидно, что это не так. Существует еще, по меньшей мере, одно измерение, по которому власть оказывается неожиданно в одной части спектра, а оппозиция – в другой. Причем вполне консолидировано. Эта дискуссия касается отношения к государству как институту.
Теперь попытаюсь объяснить, о чем это я. Те, кто читали фундаментальный труд князя Кропоткина «Анархия», знают, что первая его половина посвящена истории развития теории и практики социалистического движения. Он подробно анализирует всю эволюцию взглядов социалистов от утопистов до социал-демократов начала 20 века. В результате этого анализа автор приходит к выводу, что вся эта история — это борьба между государственническим и анархическим социализмами, в котором первый концепт победил.
Не буду здесь вдаваться в подробный анализ его аргументации. Здесь важно лишь главное: под воздействием успешного т.н. «социализма Бисмарка» в конце 19 века концепция государства как главного орудия построения социализма стала само собой разумеющейся, и немецкие, и особенно русские марксисты без колебаний взяли ее на вооружение. Анархический подход они сначала вульгаризировали и оболгали методами государственной пропаганды, а потом и вовсе о нем забыли.
Тем не менее, анархизм в его истинном, научном виде не имеет ничего общего с той фигурой кинематографического батьки Махно. Его теоретики и практики, такие как Прудон, Бакунин, Кропоткин и Махно, не были полууголовными фигурами, какими их нарисовала советская пропаганда. Истинный анархизм — это не теория разрушения государства, а теория человеческой самоорганизации и самоуправления.
Что это означает на практике? Это означает, что любая власть должна строиться снизу вверх, что местное самоуправление и торговые союзы являются основой общественной организации. Органы власти, создаваемые над этими «ячейками общества», должны быть им подотчетны и играть вспомогательную, координирующую, а не директивную роль.
Применительно к нашим реалиям умеренный анархизм в среднесрочном плане должен предусматривать восстановление истинной федерации, где субъекты делегируют полномочия центру, а не наоборот. Это также подразумевает восстановление экономической базы федерализма, т.е. возврат налогов территориям. И, самое главное, развитие местного самоуправления как основы национальной самоорганизации. Власть должна делегироваться сверху, но только та, которая нуждается в разумной централизации.
По иронии судьбы, мы, прожив 70 лет при т.н. «социализме», знаем историю развития правых идеологий значительно лучше, чем левых. Поэтому многие образованные люди в России осведомлены о существовании дискуссии между государственническим и либеральным (в пределе — даже либертарианским) течениями в правом движении. Эта дискуссия аналогична левой и обсуждает тот же круг вопросов: насколько далеко может зайти государственное регулирование и насколько централизованная власть эффективна.
Если говорить о современной России, то можно с удивлением (и с облегчением!) констатировать, что право-либеральный подход практически идентичен лево-анархическому. Он предусматривает создание компактного, небольшого по численности чиновников, дешевого федеративного государства, лишенного ресурсов для мегаломанских проектов и с резко сокращенными функциями.
Это развитие федерализма и местного самоуправления — как основы общественной организации, а также создание такой фискальной системы, которая бы поддерживала именно такое формирование власти. Характерно, что в стане оппозиции практически нет сторонников наращивания центристской власти, нет адептов имперского подхода.
Таким образом, консолидация оппозиции вполне возможна вокруг среднесрочной программы, предусматривающей реформу государства в соответствии с анархо-либеральным подходом, общий взгляд на который я здесь попытался изложить. Безусловно, левых и правых невозможно примирить навсегда. Однако это, хоть и важные, но все же второстепенные вопросы по сравнению с тем, в каком государстве мы хотим жить и растить своих детей.