Не нужно быть экспертом, чтобы понять, что переговоров между митингующими и властью не будет. Это очевидно. Если кто-то еще сомневается, вскоре это осознает. Причина в том, что такие переговоры не нужны власти. Она считает, что компромиссы могут привести к утрате контроля, и в лучшем случае готова лишь к имитации диалога. У оппозиции же нет ясной повестки для переговоров, неясно, какие требования она готова смягчить, что снять, а что отложить. Большинство оппозиционных лидеров воспринимают переговоры как публичную капитуляцию Путина, что, мягко говоря, наивно. Без готовности к компромиссам любое обсуждение превращается в балаган.
Власть придерживается мнения, что «всё само собой рассосется». Она считает, что «перхотные очкарики» переругаются между собой, часть из них будет куплена, часть запугана или дискредитирована. Власть уверена: массового народного движения из этого не получится, это всего лишь «междусобойчик» московского бомонда, и «рабочие из Нижнего Тагила» никогда их не поддержат. Кажется, Путин давно страдает «синдромом монарха», веря, что «мой народ меня любит» — вечно и безусловно. Это было видно и у Ельцина, когда тот не соглашался с рейтингом в 3%. Подобные иллюзии проявляются и в том, как организуются встречи Путина и Медведева с народом. Их придворные устраивают представления, которые называются «общением с народом», но видно, что Путин не способен на простое, незаезженное общение с людьми, и такое взаимодействие стало бы для него серьезным стрессом.
Таким образом, любые переговоры с такими условиями обречены на провал, и начинать их — бессмысленно. Однако нельзя не признать, что сценарий переговоров — единственный мирный вариант. Понимая, что обе стороны настроены бескомпромиссно, попробую представить, как оппозиция могла бы сформулировать свою переговорную позицию, которая была бы приемлема для власти и позволила бы достичь ее стратегических целей.
Требования оппозиции, будь то в формате Болотной или Сахарова, сводятся к построению стандартной демократии с соответствующими атрибутами: ответственное правительство, разделение властей, свободные выборы и независимые СМИ. Оппозиционеры уверены, что если уступят хоть один элемент этой конструкции, они станут оппортунистами по отношению к поддержавшим их гражданам и не получат желаемого результата — стабильного демократического механизма. К этому добавляется требование об освобождении политзаключенных, что делает поиск мирного решения практически невозможным. Власть никогда не отменит результатов декабрьских выборов в Думу, и это так же очевидно, как то, что она не изменит правила мартовских президентских выборов.
Сегодня украинский сценарий отмены итогов выборов в результате оранжевой революции в России невозможен из-за тех последствий, к которым он привёл на Украине. Кремль, одержимый идеей уничтожения «оранжевых революций», будет стоять до конца, не останавливаясь даже перед кровью, если возникнет малейший намёк на подобный сценарий. И мы не хотим повторить те события, которые произошли на Украине. Нельзя, например, в результате борьбы с коррупцией получить её рост за счёт появления новых «коррупционеров от демократии» или в результате борьбы за функционирующую судебную систему окончательно превратить её в банду. Нельзя, желая упростить госуправление, получить его атомизацию и развал.
Главное: нельзя, борясь за ответственную власть, получить её в виде жесточайшего популизма. Выход из положения заключается в том, чтобы движение к целям оппозиции прошло при «сохранении лица» власти. На мой взгляд, это возможно, если придерживаться следующих принципов: не трогать вопросы, по которым поезд уже ушёл или решение которых может быть найдено только через силовую эскалацию. Я согласен, что силовой сценарий наиболее вероятен, но в рамках этой статьи рассматриваю лишь мирные альтернативы.
Что это значит на практике? Это означает, что задача принятия новых правил регистрации партий и выборов Думы и Президента переносится на следующий выборный цикл. Безусловно, этим нужно заниматься, но ставить такие вопросы как краткосрочные политические цели нереалистично. Однако в поле обсуждения с властью остаются выборы губернаторов, выборы в Совет Федерации и независимое общественное телевидение. По этим вопросам власть не провозглашала никаких «но пассаран», а наоборот, дала ясно понять, что готова на компромиссы.
Почему бы нам не воспользоваться этой возможностью? Как говорили в годы застоя: не надо думать, надо брать! Если добиться от власти хотя бы свободных губернаторских выборов и нормальных мажоритарных выборов в верхнюю палату, это изменит политический ландшафт страны. К следующему избирательному циклу оппозиция подойдёт значительно более сильной и организованной.
В следующие несколько лет под воздействием этих процессов произойдёт раскол внутри власти. Они будут переругиваться, молодые и амбициозные из них увидят перспективы вне путинского срока, начнут сближаться с оппозицией и зарабатывать очки перед потенциальными новыми руководителями страны. Монолитная путинская вертикаль разрушится гораздо быстрее, чем нам кажется.
Я понимаю, что многие оппозиционеры готовы управлять страной уже сейчас. Я согласен, что Путин надоел до чертиков, и вся его стилистика оттолкнула многих. Я осознаю, что нет сил терпеть произвол силовиков. Я сочувствую тем, кто не хочет еще шесть лет жить под управлением этих серых бездарностей. Я не призываю к снижению давления на власть — напротив, нужно усиливать его, продолжая активность в сети, на доступных СМИ и на улицах. Требуем всё и сразу, разоблачаем и выводим на чистую воду, чтобы земля горела у них под ногами. Но при этом важно понимать, что результат может быть достигнут прежде всего по трём направлениям: выборы губернаторов, выборы в Совет Федерации и независимый телеканал. Это краткосрочная мирная программа продуктивного компромисса. Но, увы, она крайне маловероятна. Моя оценка — силовое противостояние и кризис арабского типа с непредсказуемыми последствиями. Я не пугаю. Я готовлюсь и сам учусь.