Мой добрый знакомый, американский журналист российского происхождения Сергей Лойко, весь прошлый год проработал на украинской войне и написал роман о донецком аэропорте. Книга сейчас выходит в Киеве, и Сергей предоставил мне возможность прочитать несколько глав. Роман можно скорее назвать мемуарами или дневником. Лойко находился в донецком аэропорту на протяжении всей многомесячной битвы за него, которая закончилась полным его разрушением. Возникает вопрос: можно ли считать сражение выигранным, если предмет, за который ведется борьба, полностью уничтожен? Кто на самом деле победитель и как это можно выразить?
Текст Сергея действительно напоминает популярные постапокалиптические фантастические романы. Бойцы противоборствующих армий находятся на разных этажах почти разрушенного здания, ежедневно убивая друг друга, сдавая и отвоевывая позиции. Связи с внешним миром почти нет: что-то происходит в Донецке, что-то в Киеве и Москве, но людям в аэропорту нет до этого дела. Их мир ограничен этим аэропортом, они остаются там, пока он полностью не разрушится, а потом политики в Минске подпишут очередной договор, и руины аэропорта станут просто точкой на карте разграничения позиций. Политика — это достаточно виртуальная вещь, и её реальные проявления обычно таковы — как этот разрушенный аэропорт.
Аэропорт, построенный всего пять лет назад к чемпионату Европы по футболу в Польше и Украине, стал символом не только разрушения, но и политических реалий. Украинский президент Виктор Янукович, уроженец Донецкой области, стремился сделать аэропорт в родном городе лучшим в стране. Стекло, бетон, эскалаторы, кафе и магазины duty free — такой аэропорт больше подходил бы европейской столице, чем городу в промышленном регионе. В огромном донецком аэропорту было слишком маленькое табло, и всего несколько рейсов в день. Наибольшее количество людей, вероятно, оказалось здесь во время войны, когда в разных этажах старого и нового терминалов сидели вооруженные бойцы.
Донецкий аэропорт носил имя русского композитора Сергея Прокофьева, родившегося на территории будущей Донецкой области. Украинский аэропорт с именем русского композитора точно иллюстрировал концепцию «русского мира», пространства русской культуры, которое будет шире официальных границ России. Прошлой весной эта концепция переросла в вооруженное противостояние, одним из результатов которого стало полное разрушение аэропорта имени Прокофьева.
В российском Петербурге недавно построили новый аэропорт — такой же стекло, бетон и магазины, но количество рейсов иностранных авиакомпаний значительно сократилось. Новый терминал петербургского аэропорта всегда напоминает о его донецком аналоге. Мы видели донецкий аэропорт новеньким и сияющим, а теперь— разрушенным. Многие в России хотели бы видеть будущее в событиях в Донецкой области, но, возможно, именно это состояние Донбасса и является прообразом того, что может ждать Россию завтра.
После очередного политического кризиса, смены власти или возможного конфликта между регионами, мы поняли, что разрушение возможно, и это не фантастика. Россия пришла в Донецк за опытом имперского возрождения, но получила опыт необратимого разрушения. Год назад эксперты полагали, что возвращающиеся из Донбасса люди привнесут в Россию привычки войны, что приведет к росту преступности и агрессии. Сегодня можно признать, что этого не произошло.
Сейчас многие известные фигуры не вызывают столько новостей, как это ожидалось. Россия продолжает следовать принципу, сформулированному Иосифом Бродским: «Смело входили в чужие столицы, но возвращались в страхе в свою». Средний россиянин чувствует себя гораздо увереннее на войне, чем в полицейском участке. Но главный итог этой войны не криминальный и не политический — а метафизический. Она сняла табу и продемонстрировала, как выглядит разрушенный новый аэропорт или пятиэтажка.
Теперь эта картина не кажется невозможной. В любом деле повторить всегда легче, чем сделать первый шаг. Первоначальный шаг был сделан в Донбассе, и этот конфликт увеличил риск войны в России гораздо больше, чем он был полтора года назад.