16 ноября я провел двухчасовую пиар-акцию своих интернет-аккаунтов. Накануне я вызывался и допрашивался в деле по обвинению Максима Петлина. Здание Свердловского облсуда на Московской, 120 по своей храмоподобности — величине, высоте потолков, длине коридоров и массивности дверей — бьет все рекорды среди судебных зданий в городе и области. Пару-тройку лет после постройки на входе был установлен громоздкий «рентгеновский» аппарат досмотра «клади-багажа», что придавало этому зданию сходство с крупным аэропортом.
Моя задача заключалась в том, чтобы показать, что работа обвиняемого/подсудимого по «опорочиванию» воробьевской «Форум-групп» — а делал он это, по версии следствия, с целью получить статысячедолларовый бакшиш — была лишь малой частью от того, что делали другие, в том числе я сам. В этом процессе я должен был выглядеть как интернет-монстр по распространению «чернухи» о карьерных девелоперах. «Картинка» кликабельна. Все альбомы представлены здесь. Со своей задачей я постарался справиться: «С января 2011 года по ноябрь 2012 года я распространил не менее 150-200 информационных писем общим тиражом около четырех с половиной миллионов емейл-адресов и прочтений», — примерная цитата самого себя.
Сила визуального образа сыграла свою роль: когда я рассказывал о Карьере, демонстрируя распечатанные к заседанию фотографии, меня ни разу не перебили. Как только фотографии иссякли, судья вскоре «устал»: «не по теме», «вынужден вас ограничивать», «короче, пожалуйста»… Впечатление от судейства — отнюдь не радостное. Приговор уже читался в глазах судьи (Малашковец Владимир Вячеславович): не интересно, скучно, обрыдло, как вы все надоели, да когда же это кончится…
Опыт показывает, что если судья не задает свидетелю вопросы, например, «Расскажите, что вы нам хотите засвидетельствовать?» или «Что вам известно по делу?», то он либо уже принял решение и лишь «отбывает» номер, либо сознательно «уничижает» сторону, приведшую свидетеля. Я ознакомился с приговорами, которые этот судья выносил: убийцы, разбойники, снова убийцы, снова разбойники… И ни одного оправдательного приговора, по крайней мере, из тех, что в Интернете. Судьи нужны «с улицы». Нужны «народные присяжные» заседатели — человека три, минимум. Лучше пять-шесть. Профессиональный судья должен лишь организовывать процесс и ставить перед присяжными вопросы для разрешения.
Несколько раз я проговорил тему, как с демонстрируемыми распечатками фото и списком собственных интернет-проектов? Судья так и не решил, что с ними делать, хотя это предусмотрено ч. 2 ст. 279 УПК РФ. Пришлось по окончании допроса просто отдать их Петлину с защитником, чтобы они в последующих ходатайствах просили о приобщении к материалам дела — не исключено, что и заблокируют.
По поводу общегородского интернет-портала Е1.ru я упоминал, что не только участвовал в форумах, но и являлся создателем и первым долгим ведущим глобального раздела портала «Юридические консультации». Перечислив форумы на Е1, я не назвал «Политику» и «Общество», в отличие от «Общение Автоклуба», «Правовые вопросы» и «Обсуждение новостей». Не наблюдалось и обильной прессы, как в свое время в Уставном суде. Тогда судьба Карьера никого не интересовала, а сегодня судьба правозащитника — тоже. Это не говорит ни о чем, кроме как о трусости местных СМИ.
Ни одного телевизионщика или радиожурналиста я не заметил. Заголовки статей могли бы быть такими: «Свидетель в деле по обвинению Петлина согласен на выплату ему трехсот миллионов рублей компенсации морального вреда!», например. Прямо по центру зала большая колонна закрывает трибунку допрашиваемого от защиты обвиняемого. Колонны в залах — это проблема современных больших помещений. В зале судебного заседания часть участников, рассаженных слева, не видят части участников, рассаженных справа. И наоборот. А часть зрителей, сидящих сзади, не видят суд. Свидетеля, как сказано, не видит половина зала.
Трибунка для допрашиваемых — с сильным наклоном, и все, что туда кладется, систематически скатывается и падает на пол: записи, бумаги, ручки, карандаши, очки и прочее. Шум компьютерной клавиатуры секретаря судебного заседания утомляет. «Машинистку» следует поместить за звуконепроницаемую перегородку, чтобы звуки машинописи не мешали, выводя ей через микрофон-динамики звук зала. Постоянный звуковой фон противоречит общим принципам судопроизводства.
Свидетеля необходимо «сажать» — в буквальном смысле на стул. Невозможно сосредоточиться, отвечая на вопросы, простояв несколько часов на ногах. Участники процесса могут встать в перерывах, а свидетель (эксперт, специалист) все время стоит. В кодексах должно быть зафиксировано правило о праве на стул. Говорить можно и нужно четче. К сожалению, школьные годы не дали мне возможности тренировать свои «голосовые связки», и в результате я большую часть публичных выступлений веду неуверенно. Необходимо бороться с «эканьем» в речи. Я выработал вредную привычку соединять слова долгими «Э-э-э», чтобы не перебивали в промежутках.
Замеченные оговорки: «Плешивая горка» — не на Серафимы Дерябиной, а на Репина/Металлургов, рядом с мусульманским кладбищем. Я писал об этом, приводя пример того, что жителям нашего района негде отдохнуть на природе. К сожалению, вместо того, чтобы гражданским активистам, тем же Максиму Петлину, продолжать борьбу с «пожирателями» редких парков и лесов, нам приходится сражаться с настойчивой государственной машиной, которая отнимает массу времени и сил.
