Я каждый день просыпаюсь в этой стране. За царя этой страны воевал мой прадед в составе казачьего войска. Спустя пару десятилетий советская власть вынудила его оставить родовое гнездо и увести семью дальше на Кавказ, иначе смерть.
В 1941-ом, далеко за пятьдесят, он сражался рядом с собственными sons, кричащими «за Сталина». Время было такое. История такая. Отец, окончив в 1986-ом году лучшее советское военное училище, выпускникам которого вручали дипломы на Красной площади, пять раз нес знамя победы по ней же.
Потом высшая военная Академия имени Фрунзе, звание подполковника в 33 года, должность заместителя начальника космической разведки в генштабе (на тот момент уже другой страны). Итог всего этого – благодарная держава вынуждала человека охранять по ночам продуктовый ларек, чтобы как-то прокормить жену и двух детей.
И не это страшно – это была великая свалка времен и так жили все. Страшно то, что обычному охраннику магазина платили больше, чем офицеру с 18-ю годами службы, стоящему на страже ракетной безопасности сверхдержавы.
Я каждый день просыпаюсь в этой стране. В стране, в которой директора мебельных фабрик продают полигоны российской армии. Так, например, полигон под Ногинском, где еще то самое Краснознаменное училище им. Верховного Совета РСФСР учило отца обращаться с бронетехникой, сейчас является частной территорией.
Тем же министром обороны проданы общежития для военнослужащих в центре Москвы, в одном из которых некогда жил и я. Халатность Сердюкова – прибыльный бизнес. Не существует больше Кремлёвки, академия Фрунзе просуществовала и того меньше, до 1998 года.
Грамотные офицеры Отчизне не нужны – всем известен прецедент декабристов, может, повторения истории и боятся. А ровесники отца, очевидцы танков без пушек и гусениц, уже не так молоды и свободны, чтобы с коктейлем Молотова лезть на амбразуры.
Да и слишком многих вождей они похоронили, чтобы верить в чудо. Россия столетиями борется за право на счастливое будущее, предыдущие поколения видели на своем веку немало контрастных режимов, попеременно сменяющих друг друга.
Предки проливали кровь за нашу свободу и землю. Но история всегда обдавала русский люд своей трагикомичностью, и свобода наша теперь пищит от жара в котле дефектной российской демократии, конституционных повинностей и людоедской ипотеки.
Земля в свою очередь не принадлежала ее законным владельцам никогда, как раз помимо тех случаев, когда за нее надо лить кровь – все это прекрасно понимают. И этот смрад, копоть с вилами всевластия в руках голубоглазого главаря уже завели нас в очередной общенародный тупик.
Люди, родившиеся в момент развала СССР, видели пока только одну власть, а значит, мне, как и моему прадеду, деду, отцу, предстоит наблюдать как минимум за еще одним прыжком России в пропасть.
Но перемены к лучшему даже в случае изгнания русского диктатора – этот свет в конце тоннеля напоминает слабые вспышки промокшего кремня, который в русской истории еще никому не удавалось разжечь без крови. Тем не менее, мы каждый день просыпаемся в этой стране.