У читателей сложилось впечатление, что я по всем позициям занимаю про-властную позицию. Однако это не так. Патриот, в отличие от приспособленца, должен видеть и критиковать неприглядные стороны власти. Хочу рассказать о том, что знаю не понаслышке — о судейской коррупции.
Я имею обширную судебную практику в самых разных отраслях права, преимущественно в арбитражных судах. Занимался многими делами — от противодействия рейдерству до налоговых споров. Все, что написано ниже, наблюдалось мной лично, и я готов отвечать за каждое слово. Вопреки официальным данным, в коррупционные схемы вовлечены не менее 90% судейского состава. Это «теневой» рынок, годовые объемы которого можно оценить в сотни миллионов долларов.
Большинство дел с крупными предметами иска имеют договорной характер, так как это экономически эффективно. Отдаешь какой-то процент от предмета иска и гарантированно получаешь нужное решение. Средняя сумма взятки в суде первой инстанции составляет от 25 000 у.е., не считая гонорара посредника. В вышестоящих инстанциях по крупным делам взятка может достигать нескольких миллионов.
Судейская коррупция характеризуется высокой латентностью — то есть взяточников правоохранительными органами выявляется крайне мало. Схема работы давно налажена. На рынке действует множество посредников (решальщиков), у которых с судьями сложились доверительные отношения. Как правило, это родственники или близкие друзья судей, известные тем, что «решают» вопросы с определенным судьей. Через этих посредников и происходят неформальные переговоры с судьей. Судьи соблюдают осторожность и практически никогда не выходят сами с предложением к стороне. Наоборот, сама сторона (истец, ответчик) обращается к посредникам и озвучивает свои пожелания. В судейской коррупции есть доля вины нашего бизнеса — судьи берут, потому что им предлагают.
Выявить такое преступление практически невозможно, так как в отношении судьи закон запрещает проводить оперативные мероприятия. Обычно ФСБ из неформальных источников знает, что судья «берет», но ничего с этим сделать нельзя. Максимум, что может грозить судье с обоснованными подозрениями — уход в отставку по собственному желанию.
Приведу реальный пример из практики. ФСБ прослушивало телефон одного адвоката, который обсуждал с судьей «деликатные» вопросы. Разговор был записан случайно — ведь телефоны самих судей слушать нельзя. Запись передали председателю суда, состоялся разговор с судьей, и он написал заявление об уходе. Этим все и закончилось.
Было бы полбеды, если бы арбитражные судьи просто брали взятки и выносили необоснованные решения. Их решения наносят огромный ущерб бюджету РФ. Недавно в Петербурге обнаружили преступную группу, которая мошенническим образом возмещала миллиарды НДС из бюджета. Но кто принимал решения о возмещении лже-НДС? Арбитражные судьи. В отчетах указано, что преступная группа использовала коррупционные связи в судейской сфере. Спрашивается: судьи не понимали, какие решения они выносят? Кто понес ответственность за причинение ущерба бюджету?
Возмещение «черного» НДС — это тема для отдельного разговора. Если кратко — это хищнический распил миллиардов государственных денег путем манипуляций с судебными документами. Один пример из практики: суд принял решение о возмещении «черного» НДС, которое было исполнено налоговой инспекцией. Впоследствии налоговая обнаружила, что контракт, являвшийся основанием для возмещения, подписал генеральный директор, который умер 5 лет назад. Налоговая обратилась в суд с иском о признании контракта недействительным — чтобы отменить судейское решение о возмещении НДС. Казалось бы, очевидно. Но суд применяет иезуитскую логику: не имеет значения смерть директора, так как исполнение контракта было подтверждено фирмой, от имени которой подписывал несуществующий директор. Доказательства являются недопустимыми, так как получены в результате оперативно-розыскной деятельности.
Кому выгодна коррупция в судейской среде? В первую очередь судьям и посредникам. Стороны платят суду, потому что не доверяют честному правосудию — ведь противоположная сторона тоже может «занести». Невыгодна коррупция прежде всего честным юристам. Клиенты не готовы платить хорошие деньги за нормальный труд юриста. Его услуги обесцениваются благодаря «решальщикам». Клиент размышляет: за что платить юристу, если решальщик предлагает услугу «все включено»? Что значит юрист со своими знаниями, если дело эффективно решается в другой плоскости?
Особая опасность судейской коррупции заключается в том, что суд — последнее средство для защиты нарушенных прав. Если суд не работает нормально, права граждан обесцениваются. Что же делать с коррупцией в судах?
В настоящее время власть активно проводит судебную реформу — Высший арбитражный суд, заработавший отрицательную репутацию, упраздняется. Но эти меры носят скорее организационный характер, нам нужны коренные изменения. Для начала власть должна услышать голос юридической общественности и признать наличие этой проблемы, а не заниматься отговорками о том, что «коррупции в судах нет». Необходимо прекратить практику выдвижения на руководящие арбитражные посты приближенных, ничем не проявивших себя.
Нужно разработать новую систему ответственности и подотчетности судей. У людей либеральных взглядов популярно мнение, что России нужен «независимый» суд. Однако то, что мы имеем сейчас — и есть независимый суд во всей красе. Вы действительно думаете, что из администрации президента делают сотни звонков, давят на несчастные суда и требуют незаконных решений? Спешу вас разочаровать — реальность банальна. В судах процветает повседневное взяточничество, порожденное безнаказанностью.
С судейской коррупцией можно покончить быстро при наличии политической воли. Власть не должна стыдиться признать проблему — даже Путин признает важность критики власти. Стыдно замалчивать проблему, когда государственный аппарат и силовые структуры пасуют перед задачей. Уважаемые читатели, мы можем придерживаться разных политических взглядов. Но коррупция — наш общий враг. Обращаюсь к вам и представителям СМИ с просьбой — сделайте так, чтобы власть услышала нас. Мы не хотим, чтобы коррупция обрушила государство, мы хотим его оздоровления, чтобы им можно было гордиться.