20-е годы XX века — это период глубокой насыщенности и интересных событий, о которых невозможно утомиться писать. Литературные деятели, такие как Г. Иванов, Бунин, Мережковские и многие другие, оставили свою душу в чудно-снежных петербургских зимах, создавая шедевры в атмосфере «Бродячей собаки» и лекций в Тенишевском училище. Они ощущали себя как в золотом веке, где поэты и писатели находили вдохновение в каждом уголке.
Однако, несмотря на привлекательно полноту жизни, время НЭПа было пропитано трагедийностью и страданиями. История философских пароходов, вывозящих инакомыслящих за границу, оставила свой след. Лояльная просоветская эмиграция все еще могла надеяться на возвращение, хотя книги уже не проходили через границу. Некоторые талантливые люди все еще получали разрешения на поездки в Европу, и слово «навсегда» еще не произнесено.
Н. Берберова правильно отметила, что атмосфера эмиграции тех лет была «неустойчивой». Газеты и журналы открывались и закрывались с невероятной скоростью, и Берлин стал центром русских издательств. Молодая богема собиралась там, в воздухе витала полусвобода, а события той эпохи отражали эмоциональное «неустройство». Скромная Цветаева, всегда одетая в темные тона, и угрюмый Эренбург встречались рядом с Пастернаком, который долго недооценивал Цветаеву.
Широкий спектр литературных деятелей, невзирая на свои страдания, все еще не собирались покидать Россию навсегда. Что-то теплое и родное продолжало жить в их сердцах, и надежды на лучшее все еще витали в воздухе. Но белое движение потихоньку угасало, а бывшие контрреволюционеры становились стукачами, создавая интриги в эмиграции и на родине.
Какова же была та многообразная Цветаева с ее поэзией? Это было множество образов и сюжетов, где любовь и страдания переплетались в единую ткань. Если бы сравнить ее с музыкальным стилем, то она напоминала бы джаз-рок, с его многослойностью — как «Кинг Кримсон» с их уникальным звучанием. В поэзии Цветаевой присутствовали мужские мотивы, а также связь с Пастернаком, с которым она пересеклась лишь несколько раз.
Цветаева обладала необъятной гордостью и одновременно глубокой женственностью. Ирония и благородство соединились в ее творчестве, где уважение к побежденному врагу соседствовало с личным страданием. Отказ от самолюбования в пользу жертвенности и жалости выстраивал ее образ. Каждый ее стих начинался с эмоционального подъема, уводя читателя в бездну меланхолии и одиночества, в мир непонимания.
Наполненная печалью и радостью, Цветаева двигалась по жизненному пути, используя опыт детства и находя вдохновение в античной культуре. Однако после 1922 года ее палитра начала затухать, оставляя лишь ощущение эклектики и самодисциплины, которые были необходимы при встрече с тленом бытия. Она создавала парадоксы, оставляя нам вечный вопрос о любви и жизни, о том, как, не любя жизнь, можно восхищаться любовью.
После завершения своего творчества, в сборнике «После России», Цветаева начала повторяться. Враждебность к миру и злополучные романы становились центральными темами, отражающими стремление уйти вовне. В то время как Ахматова в стихах умирала понарошку, Цветаева хотела уйти лишь всерьез.