История не терпит сослагательного наклонения, однако представьте, что в России после выборов 4 декабря не произошло ничего. Митингов 5 декабря, 10 декабря, 24 декабря, акций 4 февраля и 26 февраля не существовало. Все смирились с результатами выборов, где масштабы фальсификаций хоть и были впечатляющими, но не позволили «Единой России» преодолеть рубеж в 50% голосов. К Грибоедову 5 декабря пришли те же 500 человек, кто участвует в акциях «Солидарности» каждый раз. Навальный попал в ДТП на подъезде к митингу и не смог явиться. Кое-кто из желающих застрял в метро из-за нелепой аварии на оранжевой ветке, многие остались дома, напуганные неожиданно холодной декабрьской метелью. Послевыборный протест был бы скучно слит с самого начала. Не было бы разбирательств внутри и между многочисленными оргкомитетами. Не происходило бы хакерских атак на сайты, отсутствовали бы конфликты между лидерами оппозиции, выложенные в сеть переговоры, и не проводились бы сотни акций, на которые тысячи людей тратили силы, деньги и время.
Оппозиционеры занимались бы своими амбициями и личной жизнью, готовя небольшие акции, чтобы не дать людям забыть про своё существование. Остались бы ненарезанными километры белой ленты. Выборы президента состоялись бы с меньшим количеством наблюдателей. На результат это не оказало бы существенного влияния, хотя в Москве это привело бы к более высокому проценту голосов за Путина. Фальсификации можно было бы более равномерно распределить по регионам. В стране не собирались бы многотысячные митинги проплаченных запутинцев. В Москву не вводили бы войска, и по центру можно было бы свободно гулять без приключений, даже с белой лентой в петлице.
Медведев всё равно предложил бы свои программы по послаблению избирательного законодательства, подготовленные задолго до протестных акций. Например, снялись бы ограничения на регистрацию партий: большое число мелких оппозиционных партий, конфликтующих между собой, интересно партии власти. Новый порядок избрания губернаторов также выгоден президентской власти и не может считаться уступкой. Казалось бы, мы выходили на площади много раз, а по сути изменилась только численность полиции на центральных улицах в дни вроде сегодняшнего. А ещё среди протестующих возникло ощущение единства. Это не водораздел между Россией и Москвой — скорее, это часть России, стремящаяся в Москву, потому что из регионов её силовым образом выталкивают. Если упрощённо, это водораздел между Россией танков и Россией белых лент.
Первая Россия – это войска, бюджетники, бессмысленные работники госкорпораций, которых выгоднее держать на путингах, чем заставлять работать. Плюс примкнувшие к ним равнодушные граждане и бдительные граждане, охваченные страхом революции. Вторая Россия – это не столько интеллигенция, креативный класс или оппозиционеры. Это все те, кто вместо дряхлой, неповоротливой советской федеративной социалистической республики хотят современное, свободное, открытое, конкурентоспособное и готовое к переменам государство. Готовое уйти от контроля за всеми сферами жизни, где оно не нужно.
Беда в том, что вторая Россия сейчас объективно уступает первой в численности. Вчера я был наблюдателем на одном из участков Алексеевского района Москвы. Путин получил 42% голосов, а Прохоров занял второе место с 28%. На соседнем участке Путин получил 38%, а Прохоров – 30%. Как возможно, что за Путина в относительно благополучных районах Москвы отдают свои голоса 40% избирателей? Для нормальной смены власти количество честно голосующих за «Единую Россию» должно снизиться вдвое. И в этом результате нет ничего невозможного: нужно много работать – и всё получится. Замечательные результаты муниципальных выборов показывают, что независимые кандидаты, такие как Вера Кичанова, Максим Кац и Константин Янкаускас, прошли в муниципальные собрания разных районов Москвы. Выходить на площади придётся много и часто – не только для выражения требований или освещения в СМИ.
Численный перевес на стороне первой России в лице орд ОМОНа на московских улицах, и разговоры о различных «силовых сценариях» сейчас выглядят глупо. Но каждый ответный путинг опустошает таинственные госрезервы, которые иначе были бы пущены на хакеров-нашистов или просто разворованы. Глядишь, часть платного электората за путинские деньги купит телефон с Twitter, а другую часть на деньги кинут, и они больше не придут. В любом случае, польза от этого есть.