Вчера, просматривая новости, я обратил внимание на встречи, транслировавшиеся различными телеканалами. Фрагменты разговоров и отдельные ответы создали ощущение согласия, взаимопонимания и умиротворения в Кремле… Тем не менее, у меня возникли множество вопросов.
Почему после завершения встречи правозащитники не организовали открытой пресс-конференции, чтобы поделиться тем, что на самом деле происходило за закрытыми дверями? Были ли приглашенные заранее «вежливо» ограничены в выборе тем, или же у них была свобода задавать вопросы? Если ограничения действительно имели место, то зачем они согласились на такое обсуждение? Если же нет, почему не прозвучали вопросы о Н. Савченко, о новой войне в Сирии, о событиях 6 мая, о политзаключенных и антиконституционной цензуре в СМИ?
Выступали ли правозащитники с отчётом перед начальством или настаивали на необходимости отчета высокопоставленного чиновника, избранного на определенный срок? Были ли сделаны какие-то официальные заявления, обсуждены ли действия правозащитников с более широкими гражданскими и демократическими движениями страны?
Выражали ли они мнение от имени Совета, назначенного президентом, или же от лица подавляемого российского гражданского общества? Определили ли правозащитники общее состояние прав человека в стране, или предпочли сохранить молчание?
Почему участники встречи согласились включить в группу человека, известного своими неоднозначными высказываниями, как Шевченко? Или это была команда правозащитников, «угодных» властям? Подводя итог, можно сказать, была ли это успешная телеоперация по умиротворению зрителей или же акция истинных и неподкупных борцов за права человека?