Хочу представить читателям свою свежую статью в газете «Ведомости». Идея «национального лидера», впервые озвученная в нашей стране в 2007 году и затем ушедшая в тень, снова начинает выходить на первый план. На этот раз это словосочетание остается вне официального лексикона, но не исключено, что ближе к федеральным выборам 2011-2012 годов такая риторика вновь станет актуальной.
Вместо этого мы наблюдаем видеоряд — появление высокопоставленных чиновников на мотоциклах, за штурвалом самолета, за рулем «Калины» в автопробеге Хабаровск — Чита, демонстрация личного мужества при погружении на дно Байкала или стрельбе из научного арбалета по китам. Сейчас бессмысленно гадать, является ли это началом предвыборной кампании. Явно одно: высокопоставленный чиновник активно использует популярные СМИ, чтобы восстановить свой имидж как «национального лидера».
Можно рассуждать о том, как это влияет на отношения внутри руководящего дуумвирата, но есть вопрос более важный: нужен ли России XXI века феномен «национального лидера», независимо от фамилии этого лидера? На первый взгляд, этот феномен характерен для авторитарных и тоталитарных режимов: Сталин, Гитлер, Мао, Тито, Ким Чен Ир, Фидель Кастро и Уго Чавес. Здесь мы видим массовую поддержку, пусть и на начальном этапе, в сочетании с репрессиями по отношению к инакомыслящим и активное использование пропаганды и системы образования.
Однако как оценить роль лидеров в демократических обществах — например, Франклина Рузвельта, Уинстона Черчилля, де Голля, Вилли Брандта, Маргарет Тэтчер, Билла Клинтона? Во-первых, в этих случаях не использовалось словосочетание «национальный лидер» и аналогичные ему термины, отсутствующие в законах этих стран. Во-вторых, все эти сильные лидеры не требовали всеобщей народной любви и понимали существование мощной оппозиции. В-третьих, их приход и уход с политической сцены происходили в соответствии с демократическими принципами: окончание срока полномочий, выборы, иногда добровольные отставки или смерть на посту.
Попыток увековечить свое национальное главенство, подобных примеру туркменбаши («глава туркмен»), в демократических странах не было. И это не случайно: даже намек на это немедленно получит адекватный общественный ответ — отставку и опороченную репутацию. Об этом хорошо знают все политики, претендующие на руководство подобными странами. Феномен демократического лидерства и в XXI веке сохраняет свою актуальность. Дело не только в выдающихся качествах личности, но и в потребностях общества в изменениях. Кто-то должен услышать эти настроения, озвучить их, превратить в программу действий и убедить большинство избирателей в её необходимости.
Яркими примерами служат новые лидеры США и Великобритании — Барак Обама и Дэвид Камерон. Оба они пришли к власти под лозунгом перемен. Не будем сейчас обсуждать вероятность успехов этих политиков, но то, что они довольно неожиданно стали руководителями своих стран, дает им шанс войти в историю не только как президенты или премьер-министры, но именно как лидеры.
Что же касается России, нам нужен лидер, способный вырвать страну из архаики и деградации. Пусть это называется модернизацией, термины не столь важны. Политик, претендующий на руководство страной и считающий, что можно лишь обновить фасад, не замечая множащиеся признаки системного кризиса, рискует строить свой имидж на «мотоциклетно-калиново-китовой» пропаганде.
В качестве смыслового обоснования, скорее всего, вновь будет использоваться мысль Владимира Путина о том, что «большинство народа не ошибается». Действительно, необходимость модернизации в нашем обществе не имеет поддержки большинства, хотя это самое большинство возмущается массовой коррупцией и безответственным отношением власти к законам. Эта инертность объяснима: бедные боятся стать нищими, как это было в 1992 году, богатые не чувствуют себя в России, чиновники опасаются потерять места, многие просто живут по принципу «лишь бы не было войны».
Что означает возможность возвращения к политической арене в 2012 году «национального лидера» образца 2007 года, независимо от формального поста? Это застой с дальнейшей деградацией, еще большее отставание от мировых тенденций, что рано или поздно должно закончиться системной общероссийской встряской.
Понятно, что руководитель, который возьмет на себя вынужденную, но единственно правильную в текущей ситуации стратегию всесторонней модернизации страны, заведомо будет непопулярен. Его политическая база, как показывают опросы, не превышает 20-25%. Этого недостаточно для статуса «национального лидера». Тем не менее, у этого человека, независимо от того, кто им станет, остаётся шанс войти в историю России со знаком плюс.