В своё время большевики выдвинули лозунг: «Коммунизм — это советская власть плюс электрификация всей страны». Советская власть просуществовала почти 70 лет, во время которых лампочки Ильича действительно зажглись по всему СССР, но коммунизма, как известно, не случилось.
Интересно, что на повестку дня выходит сравнение покупательной способности дореволюционного рабочего. Никита Хрущев в 1959 году, на завтраке в его честь, вспоминал о своих условиях жизни: «Я женился в 1914-м, когда мне было двадцать лет. Имея хорошую профессию слесаря, я смог снять квартиру с гостиной, кухней, спальней и столовой. Прошли годы, и мне больно думать, что я, рабочий, жил при капитализме лучше, чем рабочие при Советской власти. Мы свергли монархию, буржуазию, завоевали свободу, а люди живут хуже, чем прежде». По его словам, зарплата слесаря в Донбассе до революции составляла 40–45 рублей в месяц, а жизнь была гораздо проще и доступнее.
Хрущев искал технологические решения для построения коммунизма как рая на Земле: это были кукуруза, кафе самообслуживания, комфортабельные самолеты и панельные пятиэтажки. Но вместо всеобщего благоденствия страну накрыл дефицит даже самых элементарных товаров. В современное время достижения, такие как доступная мобильная связь и компьютеризация, также не смогли предотвратить системный кризис, в который Россия погружается всё глубже. Первые лица государства также начали говорить о «цифровизации». Однако речь идёт не о внедрении перспективной технологии, а о поисках волшебной палочки, собирающей Россию с её угасшими институтами в «светлое будущее» — при прежних вождях и старых порядках.
По оценкам McKinsey, цифровизация может добавить до 8,9 трлн рублей к российскому ВВП к 2025 году. Однако исторический опыт показывает, что внедрение новых технологий без институциональных реформ не приводит к качественному прорыву. Вспомним Александра II, который не только освободил крестьян, но и начал реформы, расширившие университетские свободы, или Бориса Ельцина, который, несмотря на технократические реформы, не смог обеспечить необратимые изменения после 1996 года.
Сегодня, после падения цен на нефть и газ, мы увидели всю отсталость нашего существования. Если ещё несколько лет назад у единомышленников были иллюзии о необходимости сначала осовременить экономику, а потом заниматься демократией, то сейчас здравый смысл подсказывает, что такая позиция тупикова. Поэтому шансы цифровизации на изменение судьбы страны выглядят неутешительно.
Теперь давайте рассмотрим, почему цифровизацию в России ждёт незавидная судьба даже с технологической точки зрения:
-
Основой этой новации являются big data — обработка больших данных. Их необходимо не только собирать, но и обрабатывать автоматически. В России есть локальные успехи, но до сих пор не создана единая база данных в системе обязательного медицинского страхования — электронные истории болезни. Недавно было принято постановление о формировании единого федерального ресурса, но он заработает, как предполагается, только в 2022 году. Для государства необходимые вложения просто неподъемны из-за экономического состояния.
-
Вторая причина заключается в том, что государство не заинтересовано в собственной цифровизации. Проект «Открытое правительство» не приводит к открытости, а наоборот, бюджет становится всё более закрытым. Причина проста — открытость генерирует критику. Публикация деклараций чиновников ведёт к уловкам, а недавно был принят закон, позволяющий скрывать информацию о высших должностных лицах. Переход к модели цифрового государства сокращает роль чиновников, что угрожает системе коррупции.
-
Перспективы цифровизации предприятий кажутся туманными. Инвестиционный климат в России запрещает частные вложения в модернизацию. Капитал уходит из страны с ускорением: в первом полугодии отток составил $14,7 миллиардов. Откуда же взять средства для создания новых рабочих мест, если бюджетные деньги на всё не хватит?
-
Предположим, деньги для цифровизации нашлись. Появятся ли стимулы использовать их именно на эту цель? Скорее всего, большинство компаний увидят в этом опасность, так как открытие финансовой информации может привести к проблемам с государством, заинтересованным в получении средств без предварительных условий.
Помните инновационный центр «Сколково»? Сколько было надежд на его успех, но прогресса так и не произошло. Размышляя о судьбе цифровизации в России, я вспоминаю императора Франца I, который запретил развитие железных дорог, опасаясь революции. Как не связать это с принятием «пакета Яровой», который тоже является сигналом о закрытости и страхе перед изменениями?