Летние месяцы подарили мне множество встреч с теми, кто именуется «европейцами». Это слово я ставлю в кавычки, чтобы подчеркнуть: речь идет о гражданах стран, заслуженно называемых «развитыми». Мы, россияне, как бы из другого теста — мы «евразийцы»… Однако сейчас разговор не об этом, а о том, как наши соседи с Евразийского континента воспринимают современную Россию.
Не секрет, что многие думают: «А нам, русским, это не интересно!» Тем, кто придерживается такого мнения, не стоит читать дальше. Я не обижусь — слишком долго уже не смотрю федеральные телеканалы и оставил в прошлом многие газеты. Хотя и этот выбор становится под угрозой. Идея внедрения политинформации в школы весьма плодотворна: начав с принудительного обучения определенному контенту, можно быстро дойти до обязательных «двухминуток ненависти», как заметил Джордж Оруэлл.
Но для тех, кому не безразлична судьба наших европейских соседей, стоит отметить, что их интерес к внешнему миру быстро растет благодаря событиям в России. Еще несколько лет назад на Западе преобладавшая «обывательщина» ограничивала интересы людей только вопросами комфортной жизни. Хотя бедняки в Европе всегда были, большинство населения оставалось в стороне от активной политической жизни, лишь раз в несколько лет приходя на выборы, чтобы сменить одних «центристов» на других.
После распада Советского Союза и ухода советских танков из Восточной Европы лишь дипломаты и специалисты обсуждали внешнюю политику. Бурление в Ближнем Востоке, Афганистане и нищета в Африке казались чем-то далеким. Открытая для мира Россия вызывала у «еврообывателя» и симпатию, и осторожное снисхождение, как к неразумному ребенку, которого нужно воспитать.
Эта ситуация сохранялась до весны текущего года. Европейское общественное мнение не волновало сужение гражданских свобод в России, риторика «мюнхенской речи» нашего лидера и вооруженные конфликты с Грузией. Поворотным моментом стало присоединение Крыма.
Если бы это произошло в результате кровопролития, реакция европейского общества могла бы быть другой. Однако процесс прошел без насилия, и вопрос о присоединении Крыма был решен быстро. Европейцы могли бы подумать, что проблемы с Каталонией и Шотландией аналогичны, но важна именно скорость событий. Каталония и Шотландия ведут переговоры о независимости уже более десяти лет, тогда как в случае с Крымом все произошло мгновенно.
Мой аргумент о том, что медлительность могла бы привести к конфликту, вызывает недоумение. Президент Янукович, несмотря на кризис, покинул Украину и не вернулся. Почему, с точки зрения европееца, он не переехал в безопасный Донецк, чтобы продолжать исполнять свои обязанности? Мы понимаем, что такие повороты событий не редкость для нашей страны, но для европейцев это противоречит устоям. Они не желают менять привычные правила.
Времена революций для Запада — это прошлое, которое не может повториться. Мы видим, как «обывательщина» превращается в консерватизм. Это касается не только крупных стран, таких как Германия или Франция. Греция, столкнувшись с финансовыми проблемами, была жестоко наказана: зарплаты и пенсии резко снизились, а безработица возросла. Тем не менее, на выборах победили те, кто продолжил прежнюю жесткую политику.
Запад более 20 лет считал, что его базовые ценности — стабильность, предсказуемость и готовность к компромиссам — будут общими для всех. В этом и заключалось бы российское интегрирование в европейское ментальное пространство. Однако крымские события и ситуация на юго-востоке Украины изменили эту тенденцию.
Европейцы начали воспринимать границы континента как более близкие и менее дружественные. Им стало казаться, что в России возможны любые действия, подобные тем, что происходят в Венесуэле. Политики могут легко переиграть ситуацию, достигнув компромисса за закрытыми дверями. Однако обычный европеец будет избегать всего, что связано с Россией: от сокращения турпоездок до уменьшения научных и деловых связей.
Это уже происходит и, по моему мнению, наносит больший ущерб России, которая стремится включиться в мировую экономику не только как экспортер сырья. Можно продолжать утверждать, что Россия — это не Европа, но нужно понимать, что в современном мире разделение происходит не между разными государственными моделями, а между безопасностью и хаосом.
Типичный европеец не может представить, что в его городе могут отсутствовать вода, электричество и связь, а по улицам могут бродить вооруженные люди. Так же и житель китайского городка не может этого представить. На фоне ужасов Донецка и Луганска европейцы беспокоятся не только из-за судьбы Украины, но и потому, что такие же явления могут произойти в других странах Европы.
Нас также тревожит общая угроза — союз исламского халифата с «Талибаном», о которой сообщают западные СМИ. Поэтому, перед лицом серьезной угрозы, нам и европейцам опасно вести конфликты за постсоветское пространство. Необходим диалог между государственными деятелями и интеллектуалами, которые должны донести до обывателей ценности единства, а не ненависти. Это непростая задача, но другого пути не осталось, если мы действительно ценим Россию, а европейцы — свой мир.