В эти тревожные для нашей страны дни, когда на всех нас с неумолимостью нависает черная туча массового умопомрачения, невольно погружаешься в духовные истоки. Для меня таковым является Библия, хотя я и посещаю различные храмы — церкви, мечети, синагоги, дацаны — лишь как посторонний. В этой книге множество историй, которые заставляют задуматься о ценностях, морали и человеческой природе.
Например, в нашем обиходе существует понятие «элита». Это небольшая часть общества, которая отличается от остальных благодаря своим эксклюзивным знаниям, способствуя науке и искусству, контролируя командные высоты экономики и вершит судьбы страны. К какой из этих категорий отнести Моисея, который, как известно, получил божьи заповеди? Он не был ученым и даже не оратором (его мысли озвучивал Аарон), и не царем своего народа. Более того, те, кого он вывел из египетского рабства, регулярно делали несоответствующие его проповедям поступки. В результате — 40 лет скитания по пустыне и его собственная смерть на пороге страны обетованной.
А как насчет Иисуса? Рассказчика притчей о любви к ближнему, бессребреника, триумфально въехавшего в Иерусалим на осле, который добровольно взошел на Голгофу, хотя мог бы стать реальным царем иудейским. Эти примеры наводят на мысль о существовании еще одного слоя элиты — самых немногочисленных, но наиважнейших для человечества: моральных авторитетов. Обычно они повторяют судьбу «гласа, вопиющего в пустыне». Главные слова о любви, совести и справедливости звучат на фоне океана человеческих страстей: насилия, ненависти, эгоизма. Зло нередко побеждает добро при их жизни, но спустя время, возможно даже десятилетия, общество, уставшее от самоуничтожения, вдруг начинает вспоминать о наследии этих праведников.
Например, иудеи прекратили приносить в жертву младенцев огнедышащему Ваалу. Христианство, в своём подлинном значении, возникло лишь столетия спустя после кончины Иисуса. Есть примеры и в недавней истории. Лев Толстой при жизни считался чудаком, хоть и писал великие произведения, и был официально отлучен от Церкви. Однако, когда гроб с его телом опускали в могилу, тысячи провожавших его в последний путь людей встали на колени, не сговариваясь. В XX веке, когда жизнь резко ускорилась, появились личности, которые своим моральным авторитетом достигали многого: Иоанн Павел II простил человека, чуть не ставшего его убийцей, вернулся в Польшу с призывом «не бойтесь», что стало смертным приговором для коммунистической диктатуры всей Восточной Европы.
Нельсон Мандела прошел через невыносимые испытания, но, выйдя на свободу, не стал мстить, а предотвратил «апартеид наоборот», в отличие от лидера Зимбабве, который стал диктатором и грабил собственный народ. Андрей Сахаров, великий ученый, обласканный советской властью, отказался от своих привилегий ради идей ядерного разоружения и защиты прав человека, и подвергся репрессиям. К счастью, он успел увидеть крах советской системы.
Однако, обращаясь к современной России, на вопрос о наличии среди нас людей с моральным авторитетом, подобных вышеупомянутым титанам, вынуждены ответить — нет. Пожалуй, последними были Александр Солженицын и Мстислав Ростропович. О причинах этого оскудения нашей страны мы еще поговорим. А сейчас важно понять, можно ли остановить падение нравов и массовое одичание в России самыми правильными законами и благостными телевизионными сериалами? Мой ответ — нет.
Человеческая психика податлива на три основных вида воздействия: образование и воспитание, личные примеры, пропаганда и манипулирование. Первое у нас, как все признают, в упадке. Второе, казалось бы, довольно хорошо: федеральные телеканалы и пропагандисты круглосуточно воздействуют на умы тех, кто их слушает. Но на деле эффект оказывается мизерным и зачастую обратным. Если считать позитивным результатом обеспечение лояльности властям, то картинка подпортилась лишь во время «болотных» событий.
Тем не менее подавляющее большинство наших граждан чувствует фальшивость аргументов и неискренность государственной пропаганды. Переходить к активным действиям их сдерживает одно — отсутствие моральных авторитетов, показывающих, что значит «жить не по лжи». Поэтому появляются проходимцы, пытающиеся заполнить этот вакуум, увлекая людей на погромы, как это произошло недавно в Бирюлеве. В Германии 30-х годов прошлого века проходимец по фамилии Гитлер проявил выдающиеся способности разжигать недовольство, что привело к национальной катастрофе.
Для России выход заключается в появлении человека, который объединит общество не на основе ненависти к «чужим» или «другим», а станет примером реализации нравственных ценностей, взятых из Библии, Корана и других бессмертных книг. Нынешняя структура власти делает всё, чтобы такой моральный лидер не появился, от лицемерной пропаганды до стремления контролировать любое гражданское активное движение.
Тем не менее, выкарабкаться из этой ситуации возможно. Откуда может появиться тот, кто сможет сделать это вместе с нами? Не из нынешней политической элиты, которая заинтересована в поддержании «стабильности» ради своих интересов. Мировая и российская история подсказывает несколько вариантов: выдающийся ученый, оставивший научные занятия ради спасения страны; известный писатель, желающий реализовать в жизни то доброе и вечное, что описал в своих книгах; гражданский активист, не прошедший через партийную жизнь и чувствующий глубинный нерв общественного недовольства; или священник, порвавший с церковной бюрократией и пришедший к людям с проповедью вечных истин.
Что объединяет эти варианты? Будущий лидер должен быть безупречен даже в частной жизни. Мы помним, как Советский Союз подорвался на номенклатурных привилегиях. Поездка Бориса Ельцина на общественном транспорте без охраны, казавшаяся популизмом, дала старт его президентской карьере. Поэтому вальяжность и снисходительность по отношению к «массам» недопустимы, а простота должна быть искренней и органически присущей этому человеку.
Ярким примером служит папа Франциск, лидер, который, хотя и не является библейским пророком, не обречен на одиночество. У него должна быть команда единомышленников, но не свита, в которой идет борьба за доступ к телу. Скорее всего, появится организованная структура, но не партия, а общественное движение, действующее по сетевому принципу и не нуждающееся в формальной регистрации. Примеры из нашей истории показывают, что перестройка дала возможность создания неформальных клубов и «трибун», которые стали важной частью перехода от советского к российскому.
И наконец, появление такого морального авторитета, на мой взгляд, неизбежно. Огромная страна с 142 миллионами жителей в условиях кризиса не может не разбудить в себе инстинкт самосохранения. И это пробуждение обязательно произойдет.