Сцена из жизни божков нашего времени, олигархов. Некий Олег Олегович празднует новый световой день и хочет, чтобы ему за его деньги сделали красиво. И пальцы, само собой, погнуть хочется. С «Авроры» уже прыгали, в президентском дворце со Шнуром летку-енку танцевали – заказать, что ли оперу? Решено – но опера наверняка будет скучной, так что надо нанять какого-нибудь Урганта с Анфисой Чеховой. Композитор, узнав об этом, в шоке – профаны лапают высокое искусство! К тому же в последний момент олигарх окончательно слетает с катушек: он желал бы, чтобы и опера, и «Прожекторперисхилтон» исполнялись одновременно, плюс ему не нравится место действия оперы, и он придумал что-то поприкольнее.
Так или иначе, кто платит, тот и заказывает музыку – и безумное шоу начинается. Такова, вкратце, фабула оперы «Ариадна на Наксосе» Рихарда Штрауса, премьерой которой Мариинский театр завершил свой Масленичный фестиваль. Вернее, не всей оперы, а пролога к ней, творчески переработанного режиссером-постановщиком Михаэлем Штурмингером. Штурмингер – венец, поэтому, наверное, смешение жанров, стилей и эпох дается ему так легко, ведь при этом надо умудриться и не потерять общую линию повествования, и передать идейное многообразие философски очень насыщенного Рихарда Штрауса.
Задача была решена с моцартовским блеском – и, видимо, не случайно ключевую партию «штраусовской Анфисы Чеховой» исполнила Ольга Пудова, которую зрители запомнили по «Волшебной флейте», а также по постановкам Россини («Севильский цирюльник», «Путешествие в Реймс»). В Цербинетте Пудовой есть что-то от Царицы Ночи, что-то от Сюзанны – но, по сути, она настоящая Цирцея, которая завораживает всех присутствующих своим волшебным пением. Голос под стать задаче: выразительный, богатый обертонами, настоящее драматическое сопрано.
Зрители, кажется, были зачарованы не меньше комедиантов-братьев Блюз в кислотных костюмах, которыми Цербинетта манипулирует (точнее, воксопулирует – от слова vox – голос). Стоит отметить и хедлайнера оперы – великолепную актрису Ингеборгу Дапкунайте. Она играет мажордома-распорядителя в мире, где ублажение олигарха – закон природы и цель сущего. Она отдает приказы, как Медведев, не выпуская из рук iPad, и, повинуясь её воле, трагическое и комическое перемешиваются и меняются местами.
Примадонна (Анна Маркарова) комична, как комичны и все, кто исполняет и ставит трагическую оперу. В то же время Цербинетта – драматична, она может жить в двух мирах. Сценография и костюмы Ренаты Мартин и Андреаса Донхаузера лаконичны и экспрессивны. Художники, которые тесно и давно сотрудничают со Штурмингером, не только несколькими выразительными штрихами обозначили рококо, но и создали чрезвычайно ёмкий образ острова человеческой души.
Мне кажется, отправной точкой сооружения-острова в центре сцены послужили изображения «тверди» на православных иконах, что, заодно, привносит в сценографию редкое ощущение обратной перспективы. Таким образом, остров, на котором тоскует одинокая Ариадна – это и сокровенное души, на которую мы смотрим и снаружи, в комедии, и изнутри, в трагедии. Твердь души с иконы окружена регулярным французским парком, этаким райским садом, который можно прочитать и как кавычки. А ещё остров – это и остров высокого искусства, окружённый музейными ограждениями.
Их-то и убирает «вечно женственная» Цербинетта, сочетаясь в конце концов с андрогином-композитором (Мария Максакова). Может быть, Олег Олегович – это бог, глядящий на всё это, и через своего глашатая-ангела-мажордома управляющий действом по своему произволу? Может быть. А может быть, Олег Олегович ничего и не видел, а, пока гости веселились, смотрел по спортивному каналу матч Челси против Манчестер Юнайтед.