Что ни говори, а добиться чего-либо другого было бы невозможно. Выбор стоял предельно ясно: либо компромисс на условиях, озвученных в Вене, либо окончательный крах переговорного процесса. Дополнительное давление на Иран оказалось бесполезным, и аятолла Хаменеи уже пошел на максимальные уступки. Однако иранская сторона не смогла бы выторговать более выгодные условия: за спиной Обамы и Керри маячили зловещие вашингтонские «ястребы», которые и сейчас могут попытаться торпедировать компромисс. Сколько усилий и терпения потребовалось Обаме, чтобы довести дело до успеха — вероятно, это единственный и последний успех его второго срока. В Вашингтоне президент выиграл, «ястребы» проиграли, в Тегеране ситуация аналогична, однако главный человек — Хаменеи — также терпит поражение, ведь он ранее настаивал, что санкции должны быть сняты сразу же в день подписания соглашения, и никаких инспекторов на секретные объекты Иран не допустить. Пришлось уступить, иначе страну ждало полное крушение экономики.
Сколько ни говорили у нас, что санкции никогда ничего не дают, однако вот они и дали результаты, причем достаточно ощутимые. Американские «калечащие» санкции поставили Иран на грань пропасти. Принимая решение о соглашении, Хаменеи, вероятно, вспоминал своего предшественника Хомейни, который, соглашаясь на мир с Саддамом Хусейном, сказал: «Для меня подписать это — все равно что выпить чашу с ядом». (Кстати, подписал — и почти сразу умер).
Что было бы, если бы переговоры провалились? Первое: Хаменеи и его пропагандистская машина объявили бы народу: «Империалисты и сионисты схватили нас за горло, но не смогли задушить. Наша древняя гордая нация встала с колен и не допустит унижения. Затянем пояса, но не сдадимся!» И народ затянул бы пояса, движимый патриотическим порывом. Второе: получив новые российские зенитные комплексы, иранские власти почувствовали бы себя неуязвимыми, защищенными от израильских авиаударов, и это ощущение безнаказанности могло подтолкнуть их к ускоренному обогащению урана до 90%, что уже давало возможность создания ядерного оружия.
Третье: Израиль, осознавая все это, вероятно, вскоре нанес бы авиаудар по иранским атомным объектам, возможно, даже еще до того, как были бы развернуты российские ракеты — чтобы предотвратить их участие в защите иранского неба. Полностью уничтожить иранскую ядерную инфраструктуру невозможно, но несколько лет это бы задержало. (Правда, а потом что? Каждые пять лет вести войну с Ираном?) Четвертое: иранцы, понимая невозможность ответить Израилю, могли бы перекрыть Ормузский пролив и ударить по всем американским военным и гражданским объектам в регионе, что втянуло бы Америку в войну, несмотря на ее желание избежать конфликта. Именно для того, чтобы предотвратить войну и принудить Иран к уступкам «костлявой рукой голода», Обама и ввел жесткие экономические санкции, и это оказалось оправданным.
Пятое: исламисты по всему миру (в этот раз и сунниты, и шииты вместе) объявили бы джихад, и дело могло бы дойти до «войны цивилизаций». Молодые российские мусульмане, уже настроенные на пропаганду джихадистов, могли бы потребовать от органов власти России выступить на стороне мирового мусульманского сообщества. Поскольку это невозможно, никто в Москве не стал бы развязывать мировую войну — отношения между русскими и мусульманами в стране могли бы ухудшиться до опасного уровня.
Продолжать не хочется. Всего этого удалось избежать, по крайней мере, на ближайшие 15 лет. Большой войны не будет, израильский удар исключен. Более того — сейчас возможны реальные совместные действия созданной Вашингтоном коалиции и Ирана против «Исламского государства» (ИГИЛ). Облегченно вздохнет и Башар Асад, он перестает быть для Америки врагом, которого необходимо свергнуть: ведь он был неприемлем только потому, что Сирия стала союзником враждебного Ирана, а после его нормализации в отношении Ирана необходимость избавляться от режима Асада отпадает.
Тем более что ясно одно: Башар Асад уже никогда не вернёт статус-кво и не станет снова хозяином Сирии, в лучшем случае он сохранит за своим алавитским режимом Дамаск и провинцию Латакия, древнюю вотчину алавитов. Однако американцам придется уговаривать турок, ведь самый злобный враг нынешнего сирийского режима — президент Эрдоган. Но на общем фоне это вопрос второстепенный.
А этот общий фон таков: Иран возвращается в мировое экономическое сообщество, в эту потенциально богатейшую страну хлынут капиталы, инвестиции и кредиты со всего мира. Призрак коллапса, катастрофы, нищеты уходит в прошлое. Добыча нефти возрастает чуть ли не вдвое, следовательно, растет и экспорт нефти, а затем и газа.
И вот тут начинается то, о чем уже сегодня у нас с унынием пишут обозреватели: иранская конкуренция угрожает интересам России, падение цен на нефть бьёт по интересам России… А что делать, кто виноват? Десятки лет мы слышим одно и то же: давно пора слезать с «нефтяной иглы», перестать базировать экономику только на нефти и газе. А что делается? Где промышленность, кроме монополизированной государством индустрии углеводородов? Помилуйте, да кто будет вкладывать капиталы в обрабатывающую промышленность, в стране, где всё делается для того, чтобы отбить у людей охоту к частному предпринимательству? Вот и пропела наша стрекоза лето красное, пора и поплясать. И будем плясать, утешая себя тем, что хоть не под американскую дудку пляшем, а встав с колен, гордо подбоченясь и на всех гавкая.