Одна из старейших икон России, Торопецкая Божья Матерь, будет временно перевезена из Русского музея в храм элитного коттеджного поселка в Подмосковье. Такое решение приняло Министерство культуры, однако работники музея выступают против этого шага.
История иконы, несмотря на обилие информации в СМИ, остаётся довольно запутанной. Когда распоряжение о передаче этой святыни в малозначимую церковь, где собственник и меценат — одно и то же лицо, исходит непосредственно от Минкульта, возникает множество вопросов. Кажется, что меценат намерен сделать свои коттеджи стоимостью в миллион долларов более привлекательными, а согласие Министерства лишь подогревает подозрения о том, что здесь может быть нечто большее. Но давайте оставим правовые аспекты на рассмотрение специалистов и перейдем к более важному.
Есть благотворитель — Сергей Шмаков, верующий православный бизнесмен и отец шестерых детей, учредитель фонда «Иваново дело». В 2006 году он выделил средства для районной больницы и спортклуба, а также пожертвовал 300 тыс. рублей на золочение куполов Корсунско-Богородицкого собора, о чем писали в «Коммерсанте». Этот человек, как и многие ему подобные, не требует ничего материального взамен, но он просит о моральной компенсации от общества. Например, он хотел бы, чтобы в помещении, который он построил, что-то временно находилось. Но возникает вопрос: на какую моральную компенсацию он может рассчитывать? Ответ разочаровывает — ни на что.
То, что он строил, остаётся отдельным, а то, что ему могут предоставить — тоже отдельным. Как только он обращается с просьбой, все правообладатели начинают говорить, что перемещение невозможно, что это может привести к разрушению или исчезновению объекта. Но тогда возникает вопрос: какую моральную компенсацию он вправе ожидать? Возможно, ему стоит попросить что-то менее значительное, но он не желает идти на компромисс. Он вложил значительные средства, которые не являются государственными, и это наследие не исчезнет с его уходом — оно останется обществу.
Так чем же мы можем наградить такого мецената? Как показывает практика, бизнес не готов к широкому меценатству из-за отсутствия стимулирующих налоговых механизмов, а общество не всегда уважительно воспринимает меценатов, часто подозревая их в нечистоплотных намерениях. Казалось бы, окончательный ответ должен исходить из Минкульта, однако в самом ведомстве нет единого мнения: одни считают, что транспортировка возможна, другие — что нет. Но в конечном итоге внимание сосредоточится на г-не Шмакове, который станет объектом критики за попытку «позариться на народное добро».
Эта неблагодарность, возможно, может быть исправлена только четким законодательством, которое определит, какую награду можно предложить в обмен на меценатские усилия. Награды должны исходить не от народа, которое часто считает себя обманутым, а от государства, способного достойно оценить вклад меценатов.