Этот фильм, вернее его почти законченный проект (без сведённого звука и музыки), был показан во время празднования 20-летия «Новой газеты». За это отдельное спасибо. В настоящее время многие высказывают удивление, что, несмотря на присутствие на показе пишущего бомонда, отзывов о фильме почти нет. Однако рискну предположить, что это не из-за нежелания «тусовки ругать своих», а по другим причинам.
Первая причина, когда-то обозначенная Андроном Кончаловским: когда одна критикесса начала его ругать за фильм «Курочка-ряба», он ответил примерно так: «Мы делали этот фильм три года, поэтому сдержитесь в оценке – может, фильм вам удастся осмыслить». Я стараюсь следовать этому предупреждению.
Вторая причина: то, что я увидел, – это слишком сложная и многомерная конструкция, чтобы судить о ней в рамках «хорошо-плохо». Так же, как нельзя сказать, хороша или плоха пирамида Хеопса или Эйфелева башня. Поэтому я пишу здесь о том, что для меня очевидно.
Во-первых, этот фильм Алексей Герман делал 15 лет. То есть он бесчисленное множество раз смотрелся и пересматривался. Очевидно, что перед нами абсолютно осмысленное действо, за каждый кадр которого режиссёр отвечает. Это очень важный фактор, ибо многие говорили мне после просмотра, что «это не Стругацкие». Да, возможно, это «не их Стругацкие», не мои, но это Стругацкие Германа, как когда-то были Стругацкие Тарковского.
Поэтому я не стал бы укорять Германа за то, что он увидел что-то не так, а отметил то, что, как кажется, понял. Я не боюсь пересказать канву фильма, потому что это просто невозможно, но скажу так: Герман показывает нам АД. Именно АД в его окончательном и полном виде. На этой планете и в этом городе всегда идет дождь, на улице всегда грязь, общественные институты пали, смерть ежесекундно живёт рядом с каждым, и мы всё это видим на экране без прикрас. Это АД.
Второй этаж АДА – это люди. Они по-брейгелевски уродливы, они сжились с окружающим их АДОМ, стали его составной частью. Уродливо как предательство, так и любовь; доброта невозможна без удара палкой, похвала без зуботычины. Это «внизу». А «на верхах» чудовищная власть, которая не управляет этим АДОМ, а просто имеет от него больший кусок. Среди всего этого небольшая группа ЛЮДЕЙ, которые когда-то прилетели на эту планету, и сейчас у каждого свой путь: кто-то стал частью АДА, кто-то имитирует согласие. Однако есть наш герой – он остаётся ЧЕЛОВЕКОМ.
Да, он ходит в той же грязи, что и все, он так же жесток и циничен. И каждую секунду мы видим то, ради чего сделано это кино: Герман показывает нам, как тонка грань между человеком и АДОМ – эта грань почти незаметна. Но герой не сливается с грязью, по которой весь фильм ходят остальные (буквально ходят, это не преувеличение), он умудряется в этом АДУ оставаться человеком.
Можно отметить еще несколько несомненных удач этого фильма. Конечно же, это работа в кадре главного героя – Леонида Ярмольника. Он снимался в фильме много лет, и в разных сценах заметен его разный возраст. Подобной актёрской работы в отечественном кино я не видел давно – это станет еще отчетливей, когда сведут звук.
Вторая несомненная удача – это гениально придуманный принцип, как сделать так, чтобы зритель просто физически ощутил АД этой планеты. Весь фильм не просто идет дождь, не просто все наполнено грязью, зловонием и насилием. Тут еще и человеческий ад: везде невообразимая теснота, никто не может оказаться наедине с собой. В кадре постоянно десятки людей, бессмысленно снующих вокруг героев. Что бы ни показывала кинокамера, на переднем плане обязательно что-то отвратительное – просто не понимаешь, как могут при этом жить люди. Но все живут и считают это нормальным. Лишь наш герой… нет, он не революционер и не «бог», хотя многие его так буквально и называют, он просто хоть как-то пытается сопротивляться этому полнейшему развалу всего.
Иногда кажется, что он уже коснулся «дна», но все равно мы видим этот зазор, ощущаем стержень внутреннего человеческого сопротивления. И тут не стоит искать прямые аналогии с нашей страной и временем, что многие попытаются сделать. Фильм Германа шире – это гимн всем, кто сопротивлялся нечеловеческим обстоятельствам во все времена.
Моё первое ощущение последней работы Алексея Германа заключается в том, что этот фильм – уже классика. Да, видимо, у него будет незавидная прокатная судьба, да и возрастное ограничение я поставил бы на нём 35+, не потому, что там излишек насилия – оно умело декоративное. Просто чтобы понять этот фильм, нужно прожить какую-то немалую жизнь.
