Опубликовать эту драматичную историю из Ульяновска можно было бы и без комментариев. Тем не менее, я не удержусь, так как подобное переживала и я сама, и многие мои подруги, и миллионы женщин вокруг. События разворачивались вокруг беременной женщины, которая готовилась стать матерью во второй раз. В российских условиях это означало преодоление множества сложностей. Я говорю не только о естественной боли, испытываемой роженицей, но о правовом беспределе и агрессивном отношении медперсонала, с которыми сталкиваются большинство женщин, попадающих в роддом. Это не принято обсуждать, считается нормой и старается быстро забываться. Женщины, сталкиваясь с моральным и физическим насилием со стороны акушеров и врачей, решают, что «такое происходит всегда и со всеми, и значит, это нормально». Особенно когда на руках младенец — на размышления нет времени, а радость материнства в конечном итоге перекрывает пережитый ужас. Даже когда кто-то понимает, что качество медицинских услуг оставляет желать лучшего, единицы решаются довести дело до суда. По этой причине годы проходят, а ситуация остается прежней.
Ниже представлена обычная картина, уникальность которой заключается в том, что эта семья решила не молчать:
***
«Меня зовут Ольга. 12 мая 2011 года моя сестра Аня родила ребенка в Ульяновском областном перинатальном центре. Анна поступила в роддом в процессе родов, и я сопровождала ее, имея на руках доверенность пациента. Мы обе наивно полагали, что здесь, в лучшем родильном доме Ульяновска, врачи знают о правах пациентов, включая право сестры присутствовать на родах как законного представителя. Однако все оказалось не так. Врач в приемном покое накричала на нас, а две санитарки фактически выпроводили меня из помещения, несмотря на наши призывы к соблюдению закона. Анну быстро перевели в родовое отделение, где она менее чем за полчаса родила здорового мальчика.
Во время родов она отказалась от эпизиотомии, раннего пересечения пуповины и от запрещенного акушерского приема — выдавливания плода. Как пациент, она имела право отказаться от любых манипуляций. Когда Анна увидела инструменты, закричала, чтобы ее не резали. Но врач заявила, что не позволит ей учить себя и провела разрез. Мы будем добиваться независимой экспертизы, так как видно, что разрезали больше, чем предполагалось — повреждены мышцы ягодиц. Все остальные отказы сестры также не были учтены: ей давили на живот, пуповину перерезали сразу же.
Когда мальчик родился, его унесли и принесли заявление на информированное добровольное согласие — «Подписывай!». Анна отказалась, заявив, что не давала согласия на манипуляции, которым подвергли ее и ребенка. После перевода в послеродовое отделение к ней снова пришли с бланком согласия. Ей угрожали и уговаривали. Она отказалась, и тогда забрали у нее ребенка. Сначала это был открытый шантаж — подпиши, и мы вернем тебе сына, но как только Анне удалось связаться с родными и сообщить о происходящем, версия врачей изменилась: они начали утверждать, что Анна невменяема, агрессивна и представляет опасность для своего сына.
Больше суток ей приносили ребенка раз в три часа покормить, не позволяли разворачивать из пеленок и докармливали смесями, несмотря на ее отказ. Более того, пытались диагностировать послеродовую депрессию, запугивали, перевели в отдельную палату и непрерывно надзирали. Аня держала себя в руках: не истерила, не психовала, собрала все силы и терпела. Она попыталась забрать ребенка и уйти домой под расписку, но ее заперли! Возможно, роддома у нас подчиняются ФСИН? Ей прямо сказали, что если она не подпишет ИДС, то ее признают сумасшедшей и госпитализируют в психиатрическую больницу. Таким образом, моя сестра и ее сын провели в роддоме пять дней в роли заложников.
Обращение в прокуратуру не дало никаких результатов — исполнитель по делу даже не счел нужным увидеться с Аней, удовлетворившись звонком в администрацию роддома. Почти все, с кем мне пришлось столкнуться в ходе этой истории — врачи и администрация перинатального центра, сотрудники прокуратуры — считают, что ничего незаконного не происходит. У врачей есть право производить манипуляции без согласия пациента («эпизиотомия же производится не по желанию», — главврач роддома), на отъем ребенка у матери («ребенка не возвращают в интересах родильницы, и требовать его она не имеет права», — начальник медчасти), а также что женщина со здоровым ребенком не может покинуть больницу без разрешения врачей («у врачей могут быть медицинские основания не выпускать вашу сестру», — прокуратура).
Руки опускаются от такой юридической безграмотности, просто не верится, что кому-то тут что-то можно доказать. История моей сестры не исключительная. Напротив, она совершенно обыденная. У нас трое сестер — я, Анна и младшая, Валентина. На троих у нас четыре ребенка. Ни одна из нас не думает, что когда-либо решится родить снова, снова проходя через роддом. На Ульяновский областной перинатальный центр в прошлом году и ранее были потрачены огромные суммы в рамках федеральной программы. Но, возможно, результаты работы роддома были бы более удовлетворительными, если бы на несколько сотен рублей были напечатаны Основы законодательства об охране здоровья граждан, и каждый сотрудник больницы сдал бы зачет на знание прав пациентов.»
***
По себе знаю, что напоминать врачу о своих законных правах на осведомленное лечение или на отказ от манипуляций чрезвычайно сложно, особенно во время беременности, когда «глаза на мокром месте» или в процессе родов… Тут же вам напомнят, что они семь лет учились в институте и знают лучше, как и что делать. Российские врачи, в отличие, например, от американских, не запуганы страховыми компаниями и возможными компенсациями в пользу пациента. Я уверена, что в нашей стране есть талантливые и самоотверженные доктора, которые помогают людям и спасают жизни! Но это не исключает того факта, что слишком часто беззащитные дети и женщины в больницах становятся жертвами грубого обращения, иногда с последствиями для здоровья.
Моя знакомая врач, вернувшись с международной конференции акушеров, поделилась выводами: на фоне многих стран российская ситуация уникальна: у нас достаточно высок уровень развития медицины, но только у нас существует такое понятие как «акушерская агрессия». К сожалению, этот термин вошел в нашу жизнь, и уже пишутся монографии, проводятся конференции об этой разновидности агрессии (профессор В.Е. Радзинский, РУДН). Лично мне надоело принимать это как данность. Хочу широкого общественного обсуждения этого вопроса и публичного контроля над всеми спорными случаями.
*Акушерская агрессия — это ятрогенные, ничем не обоснованные действия, направленные якобы на пользу, но на деле приносящие только вред: увеличение осложнений беременности и родов; рост перинатальной, младенческой и материнской заболеваемости и смертности.
UPD: Врач, принимавшая роды, — Кузнецова Наталья Геннадьевна. Начальник медчасти, защищающая врача, — Шабаева Лилия Васильевна.