Петербургский криминолог Я.И. Гилинский около двадцати лет назад высказал парадоксальную мысль о том, что организованная преступность ушла в правоохранительные органы. При всех положительных качествах отдельных людей силовые структуры как система полностью переняли криминальный характер тех, против кого они должны были бороться. Если вспомнить определение преступности, предложенное Я.И. Гилинским, то это незаконный бизнес, то есть любое получение прибыли без уплаты налогов. Таким образом, его парадоксальное утверждение можно переосмыслить в свете текущей ситуации как дрейф преступности из силовых структур в церковные. Элементы хотя и легального, но бизнеса можно заметить в церковных ритуалах, которые почти полностью монетизированы, за исключением причастия. Остальная литургия расколота на периоды «проскомидийных», «обеденных» и «простых» записок, каждая из которых предполагает «пожертвование в виде фиксированной суммы». К литургическому ритуалу прилагается разнообразный ассортимент свечей, широкий выбор молебнов, панихид и хозяйственных треб, а также роскошные облачения священников, которые обязательно должны стоить на 1-2 миллиона рублей меньше, чем облачения у епископа. Когда ритуал совершает нарядный епископ, его каждое движение имеет свою цену. Известна фраза предыдущего петербургского митрополита Владимира, сказанная настоятелю одного из приходов: «У вас не хватит денег, чтобы пригласить меня на службу в ваш храм». Каждый шаг архиерея имеет свою стоимость, что иллюстрируется странной практикой петербургского духовенства собирать каждую неделю по пять тысяч рублей с храма «на цветы» митрополиту Варсонофию, когда тот возвращается из Москвы с основной должности – управляющего делами московской патриархии. Хотя в Петербурге имеется 247 приходов, за эти средства вполне можно было бы приобрести миллион алых роз. Если держаться без цветов хотя бы три недели, останется даже на гуманитарную помощь детям в Сирии.
Тем не менее, покупка цветов или свечей может быть названа внутренним делом религиозной организации (и в этом случае законным бизнесом), если бы она не претендовала на коллективную собственность в виде земельных участков в парках или памятников культуры, входящих в национальное достояние. Третий год продолжающийся конфликт вокруг Исаакиевского собора объясняется тем, что церковные иерархи видят в нем неэффективно работающий оффшор: излишние налоговые платежи, высокие зарплаты и чрезмерное количество сотрудников, когда можно обойтись экскурсоводами-волонтерами, одной уборщицей и одним рабочим на весь объем собора, а режим работы сделать почти круглосуточным. Категоричный тон церковных иерархов и их сторонников во время споров о Исаакии свидетельствует о том, что они днем чувствуют себя наместниками Христа, а в остальное время губернаторами невечернего (иногда лунного) света. При этом складывается впечатление, что Бог почти всё время спит.
Когда из экспозиции Русского музея в 2009 году незаконно была изъята Торопецкая икона Божьей матери (XIV век) и передана в подмосковный коттеджный поселок, и когда в 2010 году на месте захоронения блокадного пепла в Парке Победы неожиданно возник храм, напоминающий загородный коттедж внезапно разбогатевшего человека, это говорит о том, что местный закон никого не волнует. Парк Победы является охранной зоной, где без разрешения нельзя даже вбить кол в землю. Но для церковных князей закон не писан, поэтому вскоре прилегающее пространство стало обрастать конструкциями вроде поклонных крестов или стендов с предупреждениями, предостерегающими прохожих от хождения по земле, где захоронены останки жертв блокады. Люди должны были чувствовать себя виноватыми за то, что они утяжеляют территорию, где стоит церковный самострой.
Когда несколько месяцев назад один из градозащитников Дмитрий Ратников направил жалобу в местные органы власти на самовольно установленные стенды, настоятель храма вывесил на стенде его фотографию с надписью в стиле доноса: «Д. Ратников против поклонного креста, информационного стенда и баннеров о мемориальном храме». Если описать ситуацию на религиозном языке, то захватчики территории для строительства храма в Парке Победы жнут там, где не сеяли. Мемориальный комплекс с советской атрибутикой сложился при СССР. В Парке захоронены останки людей разных национальностей и религиозных/атеистических убеждений, а оформление использовало траурно-погребальную тематику, имеющую эллинистические корни, нежели какую-либо одну этническую традицию. Поэтому претензии церковных иерархов на доминирование в Парке Победы в экономическом плане являются попыткой монетизировать пепел блокадников, а в гуманистическом смысле – самым худшим видом преступления, мародерством. Эта специализация не была свойственна даже «браткам» из 90-х.
Но даже у губернаторов невечернего света случаются неудачи. 26 мая 2017 года был запланирован визит патриарха Кирилла в Петербург. Он должен был освятить Исаакиевский собор, причем в планах было принесение мощей Николая Чудотворца именно в Исаакий, чтобы «окончательно решить вопрос»: очереди паломников могли бы соперничать по численности с потоком китайских туристов. Однако снова один-ноль в пользу музейщиков, которым явно благоволит Исаакий Далматский. Если освящение собора отодвинется к следующему Дню города, музейщики получат возможность показать нерасчлененное пространство собора, способствуя целостному восприятию памятника в контексте общей истории России. Однако вполне возможно, что музейщикам снова прикажут освободить здание собора «к Пасхе» и за одну ночь вывезти двадцать шесть тысяч экспонатов на склад. Для страны, первой полетевшей в космос, такая операция технически вполне осуществима.