Вчера я посмотрел нашумевший фильм Андрея Звягинцева «Левиафан». Он интересен тем, что каждый может в нём найти свой кусочек, трогающий за душу. Мне удалось выделить в нём несколько юридических аспектов. Правовая действительность в фильме прописана весьма качественно, и это касается не только того, как это может казаться на первый взгляд. Например, «тройка» судей в городском суде в регионе рассматривает апелляцию на решение районного суда. Если вместо «город» подставить «область», то сразу всё встаёт на свои места.
В первых минутах фильма апелляция на решение районного суда рассматривается не городским, а областным судом, как это предусмотрено Гражданским процессуальным кодексом РФ. То же самое происходит и в последних минутах, но уже с учётом норм Уголовно-процессуального кодекса РФ. Стало очевидным, почему в фильме так представлены высокие звания и должности сановников: например, панагия и белый клобук у архиерея, классный чин старшего советника юстиции у прокурора Горюновой, специальные звания полковника у начальника полиции Ткачука и подполковника ДПС Дегтярёва. Также стоит отметить отсутствие в кабинете мэра портрета действующего губернатора региона.
Тогда встают на свои места и остальные детали: страх у чиновников перед «Москвой», отсутствие промежуточного звена между городом и столицей, а также уровень решений, которые могут принимать различные лица. В завершении хочется упомянуть о судебных решениях, озвученных в фильме (апелляционных определениях). Они содержат подлинные цитаты, которые часто встречаются в подобных решениях, и, следовательно, являются обычными для отечественного правосудия. Однако есть два нюанса, которые автором не были учтены в полной мере, ведь он — режиссёр, а не юрист.
Во-первых, крайне редко суд целиком оглашает мотивировочную часть апелляционного определения — «тройка» обычно зачитывает только резолютивную часть, а мотивировку необходимо забирать в канцелярии через неделю. Во-вторых, в последние годы подсудимые по уголовным делам, как правило, не доставляются в областной суд для рассмотрения апелляционной жалобы — они ждут своей участи в СИЗО через видеоконференцсвязь. Если бы режиссёр учёл эти нюансы, возникло бы ещё больше вопросов со стороны неюристов, ведь мало кто может себе представить, что всё ещё проще и короче, чем показано в фильме, что может вызывать ещё больше бессильной злобы у сторон.
Фраза главного героя о том, что «решение пока в силу не вступило», также не соответствует процессуальному законодательству, хотя можно объяснить это недостаточным уровнем его правовой грамотности. Показанные в фильме трудности с подачей заявления в полицию и жалобы в прокуратуру, а также отсутствие дежурных сотрудников в канцелярии суда, действительно были характерны для указанных органов еще 10 лет назад. Однако, согласно сообщениям в СМИ, в отдельных регионах подобные недостатки встречаются и сейчас.
Судя по всему, авторская самоцензура не позволила режиссёру углубиться в проблемы, происходящие на уровне субъектов Федерации, ограничившись лишь муниципалитетом. Это вполне объяснимо: исторически, начиная с гоголевского «Ревизора» и «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина, описание проблем городов и городского начальства вызывало гораздо меньше недовольства, чем губернского.