Сейчас у многих возникает ощущение, что маховик репрессий, который начинает раскручиваться — это результат стычек с полицией на Болотной. Однако важно понимать, что это не так. Давление на движение протеста начало нарастать еще с января и только усиливалось. Если бы не шестое мая, нашли бы другой повод для репрессий.
Чтобы проиллюстрировать эту мысль, я хочу поделиться текстом, который подготовил в конце марта, но так и не опубликовал. В нем собраны некоторые случаи из января-февраля прошлого года, когда сотрудники полиции запугивали, избивали и арестовывали участников протестов и активистов оппозиции. Это красноречивое свидетельство той полицейской репрессии, к которой катится наше общество.
Пока на Пушкинской проходил мрачный митинг 5 декабря, на Лубянке жестко задерживали вышедших на несогласованную акцию оппозиционеров. Через пару часов волна задержаний доберется и до знаменитого фонтана. Часть схваченных на Лубянке оказалась в неисправном «Пазике» — выхлопные газы поступали прямо внутрь автобуса. «Что-то сломалось, потерпите», — сказали полицейские и высунулись в окно. Окна в камере с задержанными, разумеется, не открывались. Люди начали стучать в дверь: «Старшой, открой, умираем». «Газа становилось больше, я закашлялся. От выхлопа начала болеть голова», — вспоминал Павел Никулин из «Московских новостей», задержанный на площади.
С журналистами, как и с протестующими, в те дни не церемонились. На Лубянке дубинкой по голове получили Ульяна Малашенко из «Коммерсанта FM» (сотрясение мозга). Когда главный редактор радиостанции возмутился, глава московских полицейских Колокольцев ответил издевательской шуткой. Власть предпочла цинизм диалогу с обществом.
«Разгон митингов и акций проходил с применением спецсредств, митингующие избивались в ходе задержания и в отделениях полиции. Это вынуждает говорить о сознательной эскалации полицейского насилия», — говорится в заявлении Ovdinfo.Org, который фиксирует информацию о задержанных протестующих. По данным сайта, за последние четыре месяца только в Москве было задержано около двух тысяч человек, почти все они были приговорены к штрафу или административному аресту.
Авторы также отмечают, что ситуация с задержаниями и административными арестами протестующих — это самые масштабные политические репрессии в России после 1993 года. Однако такие слова, как «масштабные политические репрессии», мы не можем воспринимать как часть нашей реальности. Судить по цифрам трудно, они сухи и не дают наглядного представления о происходящем. Чтобы прояснить для себя сегодняшнюю ситуацию, мы собрали информацию о деятельности сотрудников Центров по борьбе с экстремизмом в феврале.
В середине февраля выяснилось, что во время московского автопробега «Белое кольцо» сотрудники Центра по борьбе с экстремизмом провоцировали пробки на Садовом кольце. Как пишет координатор «Синих ведерок» Данила Линделе, сотрудники намеренно «сдерживали колонну с белыми лентами, чтобы впереди происходили аварии». Представившись гаишником, Линделе выяснил, что провокатор служит в правоохранительных органах.
Центр «Э» создан не для того, чтобы провоцировать акции гражданского протеста, а для борьбы с экстремистами. Но на практике мы видим, что их деятельность ограничивается преследованием гражданских и политических активистов. Почему так происходит? Потому что сотрудники центра воспринимают себя как политическую полицию. «Мы цепные псы режима», — сказал один из офицеров Центра «Э» активисту.
Есть случаи, когда борцы с экстремизмом ведут себя как гопники. Например, в Нижнем Новгороде к двум антифашистам, возвращавшимся с акции памяти Маркелова и Бабуровой, подошли трое мужчин. После вопроса «Сигаретки не найдется?» они бросились на молодых людей с криками «стой!» и «вали их!», затолкали одного в машину и отвезли в отделение, где его избили и допрашивали по делу несуществующей организации.
В Нижнем Новгороде защитники режима ревностно относятся к своей службе. 4 февраля там был похищен и избит организатор митинга «За честные выборы» Николай Николаев. Его вывели из кафе, посадили в машину и принялись бить, дав понять, что это результат его участия в оргкомитете. Избиения организаторов и участников акций фиксировались по всей стране, но вызвали минимум интереса. Это стало обыденностью: мы мирно митингуем, а против нас применяются силы.
На акциях на Болотной и Сахарова требовали отмены 282 статьи и составляли списки политзаключенных, забывая о тех, кто следит за ними и применяет насилие. Разве не должны поменяться местами политзаключенные и «цепные псы»? Это решение требует смелости и единства от всего гражданского общества, которое должно постараться изменить эту ситуацию.
