Государственная корпорация «Росатом» наконец-то запустила многострадальный бридерный реактор БН-800, строительство которого длилось почти 30 лет. Эта разработка, основанная на технологиях почти полувековой давности, потребовала значительных финансовых вложений, которые трудно оправдать с точки зрения обычной логики. Возможность ее реализации обусловлена неограниченным доступом атомных лоббистов к бюджетным средствам и отсутствием надлежащего контроля. Информационная кампания «Росатома» призвана вызвать у граждан эйфорию по поводу якобы революционного технологического прорыва, за который, как и следовало ожидать, не жалко выделить денег. Однако этот прорыв не так уж и революционен.
Рассмотрим основные тезисы, которыми заполняется информационное пространство сторонниками атомной промышленности. Во-первых, утверждение, что данная технология доступна только в России, является заблуждением. С ней активно экспериментировали и другие страны. Во Франции функционировали реакторы Феникс и Суперфеникс (вдвое мощнее БН-800), закрытые в конце 1990-х годов из-за высокой стоимости. В Японии работал бридер Мондзю, который остановили после аварии с утечкой 20 тонн радиоактивного натрия, использовавшегося в системе охлаждения. Примерно полтора десятка лет назад эту аварию в Японии назвали «почти Чернобылем». Можно только догадываться, что ждало страну в 2011 году с аварией на Фукусиме.
Причиной, по которой другие страны отказались от бридеров, является высокая стоимость технологии и неопределенные перспективы ее развития. «Росатом» избегает обсуждения затрат на 30-летний период строительства БН-800, которые, по оценкам экспертов, приблизительно вдвое превышают стоимость строительства нового реактора ВВЭР. Разница между Россией и другими государствами заключается не в том, что другие страны не смогли осуществить проекты, а в том, что они отдали предпочтение разумным экономическим расчетам и признали технологию малоперспективной на современном этапе.
Кроме того, неверно утверждать, что эта технология решает проблему ядерных отходов. Когда атомщики говорят о «замкнутом цикле», подразумевается переработка отработавшего ядерного топлива (ОЯТ), из которого выделяют плутоний для повторного использования. Однако это не решает проблему, а лишь изменяет ее форму. В России перерабатывается топливо всего с одной пятой реакторов. При переработке ОЯТ образуется большое количество новых радиоактивных отходов, которые также требуют хранения и захоронения. На переработку одной тонны ОЯТ на печально известном комбинате «Маяк» образуется до 100 тонн новых отходов.
Смысл использования МОКС-топлива (смесь оксидов урана и плутония) в том, что на бридерном реакторе можно получать новый плутоний, который затем снова используется. Но и отходов с каждым циклом переработки будет образовываться все больше. Таким образом, представляемое «революционное решение» проблемы отходов оказывается сомнительным.
Не следует забывать и о проблеме хищений материалов, пригодных для создания ядерного оружия. Плутоний, получаемый в результате реализации идеи «замкнутого цикла», не является оружейным, а представляет собой реакторный, т.е. энергетический, плутоний с отличающимся изотопным составом. Однако его все же можно использовать для создания ядерного устройства, как это было продемонстрировано в США в середине 1960-х годов. Непонятно, зачем нарабатывать новый плутоний в России, где уже накоплено больше таких запасов, чем потребуется в XXI веке.
Даже если предположить, что бридеры строятся не 30 лет, а, скажем, 10, их стоимость все равно будет значительно выше, чем у современных реакторов с водным охлаждением, себестоимость которых достигает 3,5-4 миллиардов долларов на единицу. Представим, сколько средств и времени понадобилось бы на замену 34 работающих в России атомных реакторов на новые бридеры. Однако дело не только в высокой стоимости, но и в том, что технология, похоже, не готова к промышленному применению. Судите сами: БН-800 был заложен еще в СССР, а достроен только сейчас. У нас нет ни одного другого бридера в стадии строительства, а следующий проект обещают начать лишь после 2020 года, в то время как все существующие атомные станции продолжают строиться на основе реакторов с водным охлаждением.
Объективно, сложно назвать эту технологию революционной, когда аналогичные бридеры, такие как БН-350, были построены в Казахстане и уже выведены из эксплуатации, а БН-600 на Белоярской АЭС достиг 30-летнего срока эксплуатации, предусмотренного проектом. Если бы данная технология действительно была готова для массового производства, то подобные реакторы существовали бы не в единственном экземпляре, а тиражировались, как ВВЭР-1000 или РБМК-1000, которые составляют основу российской атомной энергетики. Очевидно, что БН-800 — это не прорыв, а эксперимент с неопределенной перспективой, использующий устаревшие советские разработки. Кто знает, как будет развиваться этот эксперимент? Извините, если вам в дом залетит немного плутония, а зарплата задержится, так как «Росатому» потребуется еще пара миллиардов долларов на новый бридерный прототип. Зато мы сможем согреться ядерными отходами в зимнее время.