Старший сын Михаила Ходорковского Павел поделился своими мыслями о семье, учебе за границей и жизни в эмиграции. Уезжая учиться за рубеж, он не предполагал, что простится с родиной на долгие годы. Окончив престижную частную школу в Швейцарии, Павел планировал за три года завершить программу бостонского колледжа и вернуться в Россию. Он надеялся поработать с отцом — одним из самых известных бизнесменов в мире. Однако уже восемь лет сын опального олигарха живет в США, работая в Нью-Йорке в собственной фирме, занимающейся производством энергосчетчиков и их программного обеспечения.
Павел также является президентом некоммерческого фонда «Институт современной России», активно участвуя в акциях в защиту своего отца и взаимодействуя с зарубежными и российскими СМИ. Он воспитывает двухлетнюю дочь, с которой говорит только на русском языке. В 26 лет он надеется когда-нибудь показать своей дочери родину, но пока к этому не готов.
«Через три дня после ареста отца мне позвонили адвокаты и передали его слова: ‘Не возвращайся’,» — рассказывает Павел из Нью-Йорка. «Я прислушался к его совету и аннулировал авиабилет в Москву, где планировал провести рождественские каникулы. И до сих пор я здесь…»
О родительском воспитании и выборе пути
На вопрос, баловали ли родители Павла, он отвечает: «Папа всегда настаивал на том, чтобы все решения принимались мною самостоятельно. Он лишь подтолкнул меня в нужном направлении и советовал, как было бы лучше. Например, когда я выбирал университет, он говорил, что стоит начать с инженерного образования, но я выбрал специальность ‘менеджмент информационных систем’. А жизнь сложилась так, что сегодня я занимаюсь ‘инженерией’. Отец оказался прав.»
О том, как он попал в швейцарскую частную школу, Павел рассказывает: «В Москве я учился в лингвистической гимназии. Мама и папа считали, что если я решу учиться за границей, то нужно учиться в школе, где обучают на английском. Я согласился, так как двое моих друзей до этого уехали в школу в Швейцарию. Но полного осознания, куда и зачем я еду, конечно, не было. В 14 лет об этом не задумываешься.»
Школа в Швейцарии была непростой. «У меня были друзья, имевшие неограниченные карманные деньги, но у меня такого не было. Школа славилась строгой дисциплиной. Я получал 100 франков в неделю, которые включались в счет за обучение. На окончание школы мне подарили возможность арендовать машину на день — это был невероятно крутой опыт.»
О мечтах и реальности
Павел признается, что в 14 лет он не задумывался о возможностях, которые открывает его статус. «Я, как любой мальчишка, мечтал о новом телефоне ‘Nokia’, а не о мировом господстве. Мама воспитала меня так, что у меня никогда не было замашек считаться ‘самым-самым’ только благодаря отцу. Отец сразу сказал мне, что рассчитывать на наследование бизнеса не стоит — он выбирает людей по их профессиональным качествам.»
После окончания школы Павел собирался продолжить учебу в Техасском университете, но отец выбрал Бостон за его академическую атмосферу. «Я выбрал IT и благодаря замечательным профессорам выбрал свою будущую профессию.»
«Когда папа приезжал ко мне в университет, он был спокоен, и я не осознал, что он мог быть арестован. Он сказал: ‘Единственное, что осталось властям, это меня арестовать’. Это был последний раз, когда я видел его. Мне было 18 лет.»
О страхах и надеждах
«Страх пришел, когда начался процесс. Я понимал, что дело не завершится быстро и ничего хорошего не ждет. Я даже взял дополнительные предметы, чтобы закончить университет быстрее, но позже осознал, что нужно иначе расставлять приоритеты.»
Не чувствовал ли он себя одиноким в Америке? «Ко мне часто приезжала мама, и у меня был опыт жизни вне семьи. Я не чувствовал себя одиноким, но было обидно, что все так произошло с отцом. Все мои надежды на работу с ним рухнули.»
Действия в защиту отца
«С момента ареста я пытался сделать все, что в моих силах. Я занимаюсь акциями протеста и общением с журналистами, но после закрытия ‘Открытой России’ стало понятно, что идеи отца пытаются похоронить. Я решил продолжить его дело и создал фонд ‘Институт современной России’. Мы работаем, но в меньшем объеме.»
Павел понимает, что его усилия могут не повлиять на ситуацию с отцом. «Положение папы зависит от решения Путина, и ему неважно, какой ‘репутационный фон’ создает нахождение моего отца в тюрьме. Я чувствую, что мой отец в опасности, и внимание к нему со стороны международной общественности обеспечивает ему некоторую безопасность.»
О друзьях и семье
На вопрос о друзьях Павел отвечает, что у него широкий круг общения, но лучшие друзья — это те, с кем он учился в школе в Швейцарии. «Я дружу с русскими, американцами и канадцами. У меня есть люди, которым можно довериться.»
С будущей супругой Павел познакомился в Нью-Йорке. «Она русская. Мы говорим только на русском и с дочерью общаемся только на русском. Но когда дочь пойдет в детский сад, она начнет говорить по-английски. Мне бы не хотелось, чтобы она забыла русский язык.»
«Что касается возвращения в Россию, если бы меня спросили полгода назад, я бы ответил, что никогда не поеду. Но сейчас многие в России изменили свое отношение к делу отца, и, возможно, мои опасения напрасны. Проверять это на дочери я пока не готов.»
