Команда 29 обнародовала имена шести женщин, осужденных за госизмену в Краснодаре с 2013 года. Одна из них, Оксана Севастиди, уже вышла на свободу и рассказала о деле Анник Кесян, шестьдесятилетней домохозяйки, приговоренной к восьми годам за сообщение об открытом передвижении военной техники.
Судебные дела этих женщин имеют много общего, и мы расскажем, как их заставили признаться в государственной измене и почему их истории остаются незаслуженно забытыми.
«Она лепила пельмени и вареники, какая госизмена?»
В апреле 2008 года Оксана Севастиди получила смс от знакомого грузина: «У вас танки стоят на платформе?». Она ответила: «Раньше стояли, сейчас не знаю». В 2015 году её арестовали и приговорили к семи годам лишения свободы. Судебные слушания проходили в закрытом режиме. О судьбе Севастиди стало известно после вопросов журналистов к Владимиру Путину на пресс-конференции. Позже её помиловали, а адвокаты Иван Павлов и Евгений Смирнов добились снижения срока до трёх лет. Павлов отметил, что дело Севастиди может повлиять на судьбы других осужденных: «Эти дела очень похожи — одни и те же имена следователей, прокуроров, судей, одни и те же свидетели». После апелляции Оксана поделилась подробностями дела Анник Кесян.
Анник Кесян, родившаяся в Адлере, в 19 лет вышла замуж и переехала в Гагры. С началом грузино-абхазской войны в 1992 году её семья вернулась в Россию. Кесян работала на рынке, а затем стала домохозяйкой, лепила пельмени и вареники на дому. Её дочь, Виолетта Ревазова, возмущается: «Какая госизмена, о чем это вообще?! Она просто готовила еду для своих клиентов!»
Справка
С 8 по 12 августа 2008 года на территории Южной Осетии и Абхазии произошёл вооруженный конфликт между Россией и Грузией. Россия утверждала, что её войска прибыли для защиты граждан и миротворцев. После пятидневной войны Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии, разорвав дипломатические отношения с Тбилиси.
В тот период Кесян познакомилась с Мамукой Лукава, который стал другом семьи. В переписке 2008 года он спросил, едут ли в Сочи танки, на что она ответила: «Да, едут». Множество жителей Сочи видели военную технику на эшелонах с 27 по 30 апреля. Анник даже не могла предположить, что эта информация может представлять собой государственную тайну. Шесть последующих лет прошли спокойно, и она успела забыть об этом инциденте.
«Она, кроме как подметать вагон, ничего не понимает, а сидит за шпионаж»
Дела Севастиди и Кесян перекликались с историей Екатерины Харебавы, первой осужденной за подобные преступления. 30 апреля 2008 года она также сообщила знакомому в Грузию о военной технике, но её арестовали только в 2013 году. Харебаву приговорили к шести годам колонии по обвинению в шпионаже, поскольку она была гражданкой Грузии. Её дело также рассматривал судья Кобзев.
Харебава считает себя невиновной. Её адвокат Леонид Ерченко сообщил, что к моменту его вступления в дело Екатерина уже подписала признание в шпионаже под давлением. В СИЗО она узнала о судьбе Марины Джанджгавы, также осужденной за смс. Обе женщины вели переписку с Гочей Чхетия, которого ФСБ считала агентом грузинских спецслужб.
Еще одним свидетелем по делам Харебавы и Джанджгавы стала А.В. Дериглазова, дважды осуждённая за организацию незаконного пересечения границы.
Джанджгава, работавшая проводником в Адлерском пассажирском вагонном депо, также отвечала на вопросы о перемещениях военных эшелонов. Сослуживец Габуния, работавший с ней, утверждает, что передвижение военной техники для местных жителей не было тайной. «Российские военные эшелоны в Абхазию едут открыто», — говорит он.
«Ударил по лицу и сказал: „Давай, вспоминай, что знаешь, не знаешь“»
Кесян и её дочь Виолетта не были осведомлены о том, что их знакомый работал в разведке. Единственным доказательством его связи с госструктурами стала справка от абхазских органов безопасности. Адвокат Кесян и Севастиди Павлов не считает данное доказательство заслуживающим доверия.
Спустя шесть лет после переписки, в сентябре 2013 года, Кесян вызвали на допросы в ФСБ. Обыск в её доме состоялся утром 26 февраля 2014 года, где у неё изъяли всю технику, допросили родственников и увели её. Дочь вспоминает, как один из оперативников ответил на её вопрос о возвращении матери: «Если не признается, вернется». Анник в СИЗО Краснодар, где её подвергли насилию, признала вину, что стало основанием для дальнейших судебных разбирательств.