По итогам Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности Председатель Правительства России дал интервью журналу «Тайм» с журналистом Саймоном Шустером.
Вопрос: Спасибо, что согласились дать интервью и за Ваше выступление сегодня, оно было интересным и ярким. Вы сделали заметное заявление о новой холодной войне, которое вызвало дискуссию. Но начнём с более актуального вопроса касательно Сирии. Вчера Президент Асад заявил, что возвращение всей территории Сирии под наш контроль – это наша конечная цель. Готова ли Россия поддерживать его в этой цели, в том числе военными средствами?
Д.Медведев: Сначала о Сирии. У нас нет планов бесконечного присутствия в Сирии, и об этом говорил Президент, а также мои коллеги. Мы выполняем там ограниченную задачу, основанную на защите национальных интересов и по просьбе Президента Асада. Именно российские власти, Верховный главнокомандующий и все, кто вовлечён в процесс, будут определять масштабы присутствия наших вооружённых сил.
Мы бы хотели, чтобы Сирия сохранилась в прежних границах как единое государство. Это понимание, думаю, разделяют все: и в России, и в Европе, и в США. Никому из нас не нужна новая Ливия или хаос, когда во главе территорий стоят бандиты, прикрывающиеся религиозной риторикой. Поэтому мы будем продолжать контактировать с нашими партнёрами в этом процессе, несмотря на трудности диалога, который продолжался и в Мюнхене. Это внушает осторожный оптимизм, что удастся договориться о будущем: о процессе урегулирования в Сирии, межсирийском диалоге, принципах, участниках и прекращении огня.
Вопрос: В последнее время происходит активное наступление войск Асада с помощью российской авиации, что мешает переговорному процессу. Когда и на какой стадии это наступление закончится, и может ли Россия на это повлиять?
Д.Медведев: Всё должно закончиться тогда, когда наступит мир. Если Президент Асад при нашей или помощи западных партнёров сядет за стол с теми, с кем можно договариваться, и будет достигнуто соглашение о будущем политическом устройстве Сирии, тогда всё и должно завершаться. Конечно, мы вовлечены в этот процесс, исходя из наших национальных интересов. Эти интересы заключаются в том, чтобы экстремисты и террористы не проникали на территорию России, что является очевидной угрозой для нас. Количество боевиков, имеющих происхождение из России и стран Центральной Азии, исчисляется тысячами.
Вопрос: Но как бомбардировка останавливает приход террористов в Россию? Ранее не было случаев террористических атак ИГИЛ на территории России.
Д.Медведев: Попробую объяснить. Вы можете отличить ИГИЛовца от участников «Джейш аль-Ислам» или «Джабхат ан-Нусра»? По идеологии они сами друг друга не различают. Все они – бандиты и террористы. Степень их религиозных различий довольно условная, они могут переходить из одной группы в другую по разным причинам. Это делает очень сложным разделение «умеренных» и «не совсем умеренных». Да, есть идеологическая оппозиция Асаду, но те, кто бегает с автоматами – это совершенно другие люди с иными планами. Мы помним, как происходила трансформация талибов в «Аль-Каиду», а потом в «Исламское государство». Эта трансформация продолжается. Я говорил, что нам угрожает ситуация, когда мир будет управляться террористическими методами, и это очень опасно.
Что касается новой холодной войны, я отмечал, что решения НАТО подталкивают к её возникновению. Генсек НАТО говорил о необходимости ограничить Россию и увеличивать контингент. Если это не подготовка к холодной войне, то что тогда?
Вопрос: Какие сценарии новой холодной войны Вас беспокоят больше всего? Это Прибалтика? Турция?
Д.Медведев: Мы не хотим никакой конфронтации! Она нам не нужна. Никакая конфронтация не нужна ни в Прибалтике, ни в Турции. Нам нужно развиваться, у нас много проблем в экономике. Хотя важно иметь сильную армию. Конфронтация нам не нужна.
Что касается некоторых стран-членов НАТО, тут есть проблемы. Некоторые прибалтийские коллеги постоянно испытывают «фантомные боли», им снится Советский Союз и мятежи. Это, к сожалению, становится способом управления – пугать население «русскими». В Турции ситуация гораздо сложнее; сбитый наш самолёт подставил весь Североатлантический альянс. Это безответственно. Если бы такое произошло в советские времена, это, скорее всего, привело бы к серьёзному конфликту. Но сейчас у нас другой курс, и несмотря на явные провокации, когда наш самолёт был сбит, Россия на это не ответила военным способом. В этом контексте многое зависит от решимости руководства НАТО.