Текст от 04 марта 2015 года
Мой первый день без Бориса Немцова. Я немая. У меня нет слов. Сегодня среда, 5-й день, я не живу, а нахожусь в декорациях своей собственной жизни. Это, наверное, нечестно по отношению к ни о чем не подозревающим пятилетним созданиям; и это нечестно, потому что во мне гранит скорби, а радость насухо вытерта горем и утратой, которую я чувствую каждую секунду этого 5-дневного марафона.
Вчера Бориса Немцова похоронили. Земля скрыла его навсегда, но ничего не успокоилось, а стало еще горше. Еще невыносимей. Мне хочется разодрать себе рот от вопля, от крика, от истошности: ВЫ НЕ ИМЕЛИ ПРАВА! НЕЛЬЗЯ! НЕЛЬЗЯ! НЕЛЬЗЯ! НИКОМУ НЕЛЬЗЯ ЗАБИРАТЬ ЧУЖУЮ ЖИЗНЬ! ГОСПОДИ, ЧТО ВЫ НАДЕЛАЛИ!! ВЕДЬ ТАК НЕЛЬЗЯ! НЕЛЬЗЯ СТРЕЛЯТЬ В СПИНУ! НЕЛЬЗЯ ЗАБИРАТЬ ЖИЗНЬ! НЕДОПУСТИМО!!
И эти вопли давят и распирают меня изнутри, а в темноту азиатской ночи текут слезы, и я не издаю ни вздоха, ни шепота. Я терплю. Вчера его похоронили, и я давлюсь глыбой слова «безвозвратно». Мне теперь с ней жить и грызть ее суть всю оставшуюся жизнь. И все во мне мертво, и все плачет. Я как девочка, у которой злые дядьки отобрали отца. Именно это я чувствую. А еще я чувствую одиночество и страх.
20 лет назад мы с Гусей приехали из Питера прощаться с Владом Листьевым. Узнали — без раздумий прыгнули в вагон и утром стояли в очереди оглушенных скорбью людей. 10 лет назад Гуся сбил трамвай, и я ехала к ней в Питер прощаться. А потом Немцов — один из самых живых людей, встреченных мною — шел домой, и его просто взяли и расстреляли в далеко не поздний пятничный вечер.
Кто убил Листьева? Уже не важно? Ах, не важно за сроком давности? Важно! 20 лет прошло, а мы до сих пор не знаем. И никто не наказан. Мне было 20 лет. Теперь мне 40. Кто убил Немцова? Срок пошел! Я хочу знать. Я хочу справедливости. Сейчас мне 40. Я готова ждать до 60, до 80. Я буду ждать, сколько надо. Иначе все это персонифицированный вопиюще наглый терроризм! Иначе стрелять можно хоть каждый день! Иначе те, кто вчера провожал в шубах с мотками роз, будут лежать на месте того, кого провожали!
Моя страна! За что ты так страдаешь??? За что такая мера жестокости к стране, в которой я родилась и живу??? За что? Где есть такое же? Назовите! Почему нельзя легче? Цивилизованней? Добрее?? Нет такой причины, за которую можно отобрать жизнь! Я хочу знать, кто это сделал. Любопытство? Черта с два. Я бы все отдала, чтобы почувствовать равнодушие к тому, что произошло. Чтоб мне было плевать, и кусок не застревал в горле. Я хочу знать, потому что знать и наказать — это единственная возможность справедливости. Безнаказанное убийство — это узаконенное убийство при молчаливом согласии общества. Для меня нет. Для каждого из нас это дорога в преисподнюю.
До похорон, до прямоугольника ждущей пустоты в земле, какая-то часть меня была уверена, что Немцов жив. Да. Так. Мозг не верил. Вчера клетка захлопнулась. Он под землей. А сегодня утром в идущих навстречу людях я пару раз обманывалась и узнавала его стать, его улыбку, его кудри, и на секунду опять была уверена, что он жив. На секунду мое сознание убеждало меня, что просто надо было инсценировать Москворецкий мост. Ведь такое истории знакомо.
Впереди возвращение домой, в расстрелянную Москву. Через какое-то время я выйду на сцену, и в коде песни про розы крикну «рок-н-ролл!» И барабан захлебнется в брейке, а моя память в картинке: 11 лет назад хохочущий Борис Немцов подмигивает мне и танцует этот самый рок-н-ролл на льду губернского запредельно замороженного спорткомплекса. Я, видя это, бросаю гитару и прыгаю со сцены вниз, туда, где он самозабвенно вскидывает ноги и руки в танцевальных па. И мы делаем это уже вместе, и нам дико смешно, и нам уже вовсе не холодно, а вполне себе жарко. И тает лед. И все еще впереди.