В студии состоялась встреча с Александром Григоренко, членом пермского Молодежного парламента и участником боевых действий на юго-востоке Украины. С мая этого года Александр находился в Луганской Народной Республике в качестве добровольца ополчения. В августе он получил осколочное ранение в колено и несколько месяцев находился на лечении. 22 декабря он вновь возвращается в Луганск.
— Александр, зачем вы туда поехали?
— У каждого человека есть свой набор ценностей, ради которых он готов совершать те или иные поступки. Для меня одной из основополагающих ценностей является патриотизм, любовь к своей родине. Я поехал на Донбасс, или как я это называю — в Новороссию, из патриотизма.
— А что вы считаете своей родиной?
— Россию.
— Вы поехали на территорию Украины.
— Я поехал на территорию Новороссии.
— Юридически, географически это территория Украины.
— Для меня и тех людей, которые там сражаются, это не Украина. Я готов рассуждать только о том, что я поехал в Новороссию.
— Что такого произошло в мире, стране, на Украине, что люди вдруг решили, что это Новороссия и началось то, что там началось?
— Главная причина — это Майдан, революция в Киеве. К власти пришли люди, политика которых не устраивает жителей Донбасса. Провели референдум, на котором подавляющее большинство жителей Донбасса решили, что им не по пути с Киевом. Изначально хотели федерализации в составе Украины. Новые власти Украины отказали им в федерализации, начались протестные волнения, на которые киевская власть ответила вводом войск на территорию Луганской и Донецкой областей. Началось вооруженное сопротивление.
— Если представить, что несколько островов на Дальнем Востоке решили отделиться и присоединиться к Японии, и началась бы война, на чьей стороне вы участвовали бы?
— Это наша земля, я был бы в рядах тех, кто сражался бы против японских добровольцев.
— Как вы пересекли границу с Украиной?
— На автомобиле, вместе с группой других добровольцев. На территорию Новороссии я попал через канал партии «Другая Россия». В Ростовской области есть пункт, где собираются добровольцы со всей России, и партии направляются через границу. Я пересек границу в такой партии из восьми человек.
— Это не хаотичное перемещение одиночек через границу? Все координируется?
— По-разному. Есть организованные каналы, есть добровольцы, которые пересекают границу в одиночку. Насколько я знаю, из Перми осенью уехала группа добровольцев.
— Где проходили боевые действия, в которых вы участвовали?
— На территории Луганска и в его окрестностях.
— Вас там встретили, разместили?
— Нас встретил министр обороны Игорь Плотницкий. Все восемь человек нашей группы служили в армии. Двое имели опыт боевых действий. Из нас сформировали разведывательно-диверсионную группу, и мы стали расти. К тому моменту, когда меня ранили, это уже была полноценная рота с разведывательными подразделениями и несколькими единицами бронетехники.
— Вам выдали оружие и обмундирование?
— Обмундирование каждый привез свое. Нам выдали оружие.
— Оружие российского производства?
— Да, автоматы Калашникова, в основном. Нас разместили в стандартной казарме. Пока в Луганске был свет, вода, сотовая связь, у нас были душ, столовая, питание даже лучше, чем в российской армии. Но позже начались проблемы с электричеством и водой. Первое время мы ели консервированные продукты, так как украинские войска разрушили подстанции, водопроводы и сотовые вышки.
— Как вы себя называете?
— Те, кто сражается, называют себя ополченцами. Сначала это было ополчение, сейчас это регулярная армия.
— Вы столкнулись с чем-то неожиданным там, когда приехали?
— Это было больше внутреннее. На второй день после приезда наш отряд попал в небольшое месиво. Нас сильно обстреливали, приходилось бегать от минометов и гоняться за вражескими САУ. Меня удивило отсутствие страха. Страха не было в течение недели, даже под обстрелами. Но потом он появился, особенно после того, как мы попали в засаду и нас обстреливали из стрелкового оружия. Когда пули свистели над головой, это вызвало страх, но не панический.
— Российских добровольцев там много?
— Их достаточно. Однако с каждым днем россиян становится меньше, люди, которые приезжали в отпуск повоевать, уезжают обратно к своим офисам.
— Местное население единодушно за отделение, одобряет все, что происходит?
— Я встречал разные мнения. Есть люди, которые за отделение, но у них может быть неприятие самой войны. Они открыто это говорят, никто им не мешает.
— Много ли там криминала, беспредела?
— В ополчении есть люди разные, я встречал южных осетин, израильтянина луганского происхождения, россиян, сербов, французов и чеченцев. Они воюют на стороне Новороссии добровольно, это не наемники.
— Вы поехали, руководствуясь патриотическими чувствами. Зачем туда приезжают, например, сербы?
— Насколько я знаю, сербы приезжают из благодарности России за помощь в конфликте с НАТО, из сочувствия братьям-славянам.
— Что местные жители думают о варианте отката назад, возможности остаться в составе Украины?
— Я общался только с ополченцами. Подавляющая часть местных жителей — это ополченцы. Никто не рассматривает вариант отката, пролито слишком много крови.
— Правильно ли я понимаю, что есть два варианта — либо всех уничтожат, либо дадут вольную?
— Я считаю, что возможно несколько вариантов. Первый — Новороссия останется анклавом. Второй — будет достигнут компромисс с Киевом. Третий вариант — украинская армия разгромит армию Новороссии, но это вряд ли возможно.
— Откуда поступают поставки оружия?
— Я видел оружие, которое мне дали, но откуда оно — не знаю. Есть предположения, что оно поступает с территории России и захвачено из украинской армии. Я не занимаюсь оружием, и каналов поставки не видел.