Софико Шеварднадзе: Александр Григорьевич, благодарю вас за то, что согласились дать интервью телеканалу Russia Today. Здравствуйте. Сегодня в Петербурге вы обсуждали с Владимиром Путиным дальнейшую интеграцию России и Белоруссии. Ранее часто слышали о единой валюте, едином флаге и едином парламенте. Однако прошло уже 20 лет, и об этом практически не говорит никто. Стало очевидно, что, скорее всего, это не произойдет. Почему наши страны не движутся в этом направлении? Что вызывает разобщение?
Александр Лукашенко, президент Республики Беларусь: В свое время мы выработали договор о строительстве союзного государства. Если вы откроете его и посмотрите, увидите план действий по созданию этого Союзного государства, его основные составляющие. Как полагается, мы должны были провести референдум, на котором принять как бы конституцию этого образования. Хотя сам договор содержит определенные элементы конституции и план действий, референдум так и не был проведен, и соответствующая конституция не была принята. Мы значительно продвинулись за эти годы, но не нашли сил для реализации функций, предусмотренных договором. Со временем мы пришли к выводу, что, возможно, не созрели для этого. Тем не менее процесс строительства Союзного государства дал толчок для создания Таможенного союза, который сейчас пытаемся преобразовать в Евразийский экономический союз.
Софико Шеварднадзе: Вы согласны с экспертами, которые говорят, что это попытка воссоздать мини Советский Союз?
Александр Лукашенко: Сравнивать можно с Советским Союзом или Европейским союзом, но в мире происходит повсеместный процесс интеграции и образования союзов. Посмотрите на Азиатско-Тихоокеанский союз, на МЕРКОСУР в Латинской Америке. Мы видим, что везде создаются объединения, которые помогают выживать в конкурентной борьбе. Почему мы не можем использовать опыт Советского Союза в выстраивании наших отношений?
Софико Шеварднадзе: Если абстрагироваться от России, у меня есть еще несколько вопросов. Вы близко дружили с Уго Чавесом, человеком, который объединил лидеров, бросивших вызов Западу. С его уходом, как вы видите будущее этой альтернативы?
Александр Лукашенко: Я бы не сказал, что Чавес смог слишком сильно объединить нас, это было очень тяжело. Я столкнулся с этим в Движении неприсоединения, где за эти страны идет борьба со стороны других государств, нацеленных на раскол. Чавес внес большой вклад в объединение развивающихся стран. Но преодолеть центробежные силы нам не удалось, даже несмотря на различные выгоды. Тем не менее, это движение началось. В Латинской Америке есть уникальные и сильные руководители.
Софико Шеварднадзе: В Венесуэле знали Чавеса, но также и оппозиционеров. В Белоруссии знают только вас. Как вы видите передачу власти в будущем?
Александр Лукашенко: Честно скажу, я не мыслю категориями передачи власти. Я поклялся, что не буду передавать власть своим близким или детям. Главное, что власть после меня достанется тому, кто выиграет выборы честно, как это сделал я в свои первые выборы, когда был оппозиционным кандидатом. Я хочу, чтобы после меня пришли такие же честные люди.
Софико Шеварднадзе: Вы не готовите себе преемника?
Александр Лукашенко: Нет. Я не собираюсь поддерживать публично кого-либо. Народ должен сам избрать своего руководителя, когда придет время.
Софико Шеварднадзе: Я помню, что летом, когда Чавес был жив, вы приехали к нему с младшим сыном Николаем. Чавес отметил, что это большой праздник, что вы приехали с сыном. Вы говорили, что дело, которое вы начали, велико, и «есть, кому продолжать».
Александр Лукашенко: Я помню это, и я действительно сказал, что будет, кому продолжать. Но это не означает, что я передам власть своему младшему сыну. У нас, как у Лукашенко, такое поколение — миллион молодых людей, которые будут продолжать то дело, которое мы начинали. Беларусь стала независимым и суверенным государством. Мы создали все атрибуты этого государства. Я не говорил о том, что передам власть именно своему сыну.
Софико Шеварднадзе: Если Николай в будущем захочет идти в политику, вы поддержите это?
Александр Лукашенко: Да ради Бога. Я не хотел бы, чтобы он шел в политику. Он уже наелся этой политики в своем возрасте, он не имеет желания стать президентом, просто потому, что его отец президент.